Ленинград действует. Книга 3

«А вы знаете что-нибудь о Гаагской конференции? В свое время подписанной и Германией? Вы знали, что вы совершаете тягчайшие преступления?» — «Нет… Я только выполнял приказы». — «Поскольку вы выполняли такие приказы, то вы совершали преступления». — «Может быть, по вашему пониманию — да; по нашему — нет!..» «Вы давали приказания, чтобы при эвакуации сжигать населенные пункты?» — «Эти указания, поскольку они уже были обозначены в приказе, я только переправлял дальше». — «И они выполнялись?» — «Начали выполняться». — «Вы контролировали сожжение населенных пунктов?» — «Ни возможности, ни времени не было. В приказах достаточно ясно было сказано, что это должны были делать местные комендатуры». — «Значит, вы не сомневались, что приказы об угоне, сожжении населенных пунктов будут выполняться точно?» — «Работа уже была на ходу, уже в течение двух лет работа по угону рабочей силы продолжалась. У меня не было оснований сомневаться». — «Сколько тысяч мирных жителей прошли через Псков?» — «Не знаю. За поставку рабочей силы я не отвечал». — «Ну вот… За эту поставку рабочей силы Заукель несет ответственность в Нюрнберге, а вы — здесь». — «Я понимаю…» — «Показания свидетелей о вашей роли в злодеяниях вам известны?» — «Все эти свидетели не читали ни одного приказа за моей подписью, где было бы сказано, что — расстреливать…» — «Что же, врут?» — «Обязательно». — «Почему?» — «Потому, что… во-первых, это показывает людей, которые находились в группах «особого назначения»; во-вторых, эти люди находились когда-то в тюрьме, которой ведал я, и они хотят отомстить за суровое отношение». — «Вы разве не возглавляли все тюрьмы?» — «Я был комендантом одной из тюрем, но не всех тюрем, как это кто-то сказал». — «В которой находились Скотки, Янике, Зоненфельд и прочие?» — «Да, да». — «Так это же ваши воспитанники?»«Да… да…» — «Но вы их учили тому, что делать на пользу Германии?» — «Наоборот, они приносили вред Германии. Моя воспитательная работа не имела никакого отношения к Советскому Союзу. То время, которое они должны были провести в тюрьме, использовалось для исправления их характеров и недостатков». — «Вот вы и исправили!» — «Не у всех удается достичь улучшения. Также в школах есть хорошие и плохие ученики». — «Вы генерал. Прекрасно знаете, какую линию проводило ваше правительство по отношению к Советскому Союзу». — «Мое воспитание было бы таково же, если б я имел счастье жить в России». — «Но пропаганда убивать женщин, детей, расстреливать мирное население и прочее…» — «В армии не проводилась!» — «Генералу неприлично лгать перед судом Верховного трибунала!» — «Я говорю только правду». — «Люди, сидящие с вами, несут ответственность наравне с вами. Какой интерес им лгать?» — «Не могу вспомнить, чтоб был хоть один свидетель, который говорил бы, что в армии пропагандируется, что нужно расстреливать детей». — «Но вы знаете, что это делалось!» — «Я только здесь об этом узнал. Там об убийствах женщин и детей ничего известно не было… В области в течение двух лет шла партизанская борьба, она все усиливалась. Никак нельзя было избежать случаев, когда были невинные жертвы». — «Но речь идет о массовом истреблении!» — «С моей стороны никогда не было приказа, чтоб расстреливать мирное население». — «Но вы знаете, что это было!» — «Вчера и позавчера узнал. Эти случаи по времени и месту не относятся к моему пребыванию в комендатуре. Случаи были, когда деревни сгорали как результат боев, и эти случаи расследовались, если страдало население. Под моим руководством никаких истязаний не было…» — «А без вашего руководства?» — «Если б мне стало известно, то такой человек стоял бы перед военным судом». — «А приказы такие давали, что если кто подозреваем в партизанской деятельности, то без расследования расстреливать!» — «Нет, не было такого приказа. Подозреваемого — расследовали, чтоб установить…» — «Но в приказе об этом не говорилось, а говорилось, что, если причастен к партизанам в какой-либо степени — расстреливать». — «В моем приказе этого нет». — «А в предыдущих?» — «Нет». — «Вы их читали?» — «Времени не было!..»

В зале смех. Прокурор читает строчки из приказа Ремлингера об охране железной дороги, что если при задержании кто-либо будет сопротивляться, то следует применить оружие. Ремлингер перебивает: «Там написано, что нужно применить оружие, но не сказано, что стрелять!.. (Смех в зале.) Оружие можно по-разному употребить!» — «По головке гладить, что-ли?» — «Можно обратной стороной употребить. Прикладом!»

В зале смех. Ремлингер продолжает: