Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2

С Кубани пришло хорошее письмо от Ильи Сельвинского. Рвется к литературной работе: «Впечатления могут притупиться. Надо писать о войне…»

Пишет тепло, — ценю и люблю Илью. Он — упрямый, стойкий. Не тыловик!

В ЛССП. Ввели меня в правление. Это, я уверен, по совету горкома… Доверие оправдаю.

Разбирали текущие дела, ошибки «Звезды» и пр.

Я внес ряд предложений: необходимо дать критический и научно-теоретический анализ произведений ленинградских писателей за два года войны: необходим полный учет работы (кто, где, что сделал), ранений, смертей и награждений писателей…

К 1 мая в городе выдают: по пол-литра водки, пиво, продукты (больше обычной нормы). В магазинах оживление, все довольны.

И все же жизнь города полна трагедий. Семья ленинградцев за ужином (получили праздничный паек). В это время начался обстрел, и влетевший в окно осколок насмерть ранил девочку — тут же, за столом… Мать остолбенела… Прибежавшие девушки-дружинницы видят празднично накрытый стол, труп девочки, оцепеневшую от ужаса мать… Да, в эти дни обстрелы жестокие.

Написал письмо-доклад в Военный совет о писателях, композиторах и художниках КБФ (и о своей работе).

Весь вечер, часов с 10, — обстрел… За ужином распили с Азаровым и С. К. пол-литра водки из полученных пайков, а литр оставили на 1 мая. Несколько оживились, поболтали.

30 апреля 1943 года.

Написал две большие статьи: «Это наша Россия» (в армейскую газету) и «Теснее ряды, ленинградцы!» (в «Ленинградскую правду»)

Мой очерк «Рабочие Кронштадта» боятся пропустить. Расшифрован-де Морской завод… Этот завод стоит уже век, и немцы видят его и обстреливают из Петергофа в упор. А цензоры-умники хотят его «спрятать»…

1 мая 1943 года.

Первомайский приказ И. В. Сталина — сжатый, констатирующий возросшую наступательную мощь Красной Армии. Сталин говорит, как всегда, убедительно, властно: разгром и безоговорочная капитуляция врага!

Основа победы заложена. Представляю себе, как Гитлер утром читал перевод этого приказа!

(Обстрел нашего района с 9 утра. Сейчас затихло.)

Опять обстрел до 2 часов дня. Это выползает железнодорожная артиллерийская батарея немцев; после нашего ответного огня — скрывается и снова выползает.

Днем радиомитинг. Говорит генерал-лейтенант Говоров:

— Зимой мы разгромили восемь дивизий противника. Его потери — сто тысяч человек. Но враг сейчас подводит резервы, и штурм города может быть в любую минуту (!)…

Праздничный обед: стопка водки, мясной суп, пирог с рисом, компот, чай… Роскошно!

Гуляли с С. К. и с Азаровым на Островах, — тихий пасмурный день, везде флаги. Празднично…

…Вечером сидели у С. К., пили кофе. (Она орудует со своей печкой.) Говорили о психологии граждан осажденного города, о разнице и сходстве наших ощущений в городе, в окопах, на фортах…

2 мая 1943 года.

Солнце сквозь облака…

За пьесой. Написал заново треть второго акта. Подъемно.

Читал газеты за 30 апреля и 1 мая.

Получили большую праздничную посылку от генерал-лейтенанта Москаленко: мясо, водка, вино, топленое масло и пр. Вовремя! Это нас подкрепит.

Из наблюдений. Достаточно опубликовать в очерке чью-либо фамилию, как сыпятся письма: «Мой ли это муж (брат, сын)? Сообщите имя, адрес…»

3 мая 1943 года.

Написал сцену первого допроса пленных. Не то, ищу… Весь день был мысленно занят этим — сквозь все дела, заседания, посещения.

К вечеру как будто нашел. Сюжетно это точно, откованно, но внутренне, лично, — тянет к другому, надо еще подумать…

Звонок — поздравительные телефонограммы: из «Правды» и др.

Торжественный первомайский вечер в ЛССП. Прочел отрывок из моей книги «Кронштадт». Хорошо слушали. Я многое импровизировал в этом отрывке. Обступили корреспонденты. Все привычно… А думаешь о работе, о чем-то своем, — вечный уход человека к иллюзиям.

Моя пьеса вся от горечи дня, — она в этом холодном майском вечере на Неве, в угасании северной зари, оставившей навсегда печальный, тоскливый след в моей душе… Пьеса стала четче и злее. По законам драмы все это верно… Но мне не этого хочется.

Из писем в ЛССП. «Я осенен мыслью стать поэтом. Помогите мне в этом…» — «Я открыл у себя красный уголок. Дайте мне стихи. Сережа…» Из недр города — просьбы, запросы — наивные, нелепые, простые, человеческие, путаные… Мы все собираем, систематизируем и обязательно отвечаем.

4 мая 1943 года.

Ясный солнечный день…

После 11 часов канонада и гул самолетов. Наша активность! В воздухе к часу дня — истребители, гул моторов.

…Работаю над пьесой… Я могу и должен мечтать о будущем, а война, сегодняшний день, театр — требуют: дай все точно, отчеканенно, ясно.

…Был в Пубалте. Подписан приказ Военного совета: остается группа в двенадцать писателей; пять человек — в запас. О художниках вопрос еще решается…