Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

е) обязаны были начальники УЖС тов. Дроздов и УКБС т. Кутин выделить в распоряжение УПКО на арендных началах 4 вполне исправных экскаватора с необходимым персоналом для рытья траншей;

ж) до 28 декабря 1941 г. председателям исполкомов райсоветов было предложено организовать районные морги для сбора в них трупов, оформления документации и транспортировки на кладбища для захоронения средствами райсоветов;

з) в целях недопущения скопления трупов в больницах и госпиталях горздравотделу было предложено установить минимальный срок оформления документов, а УПКО по оформлению в течение суток вывозить трупы на кладбища для захоронения. Как временная мера, было разрешено производить захоронение трупов из больниц и госпиталей по спискам, составленных ими, с последующим оформлением через ЗАГС;

и) штат могильщиков на городских кладбищах доведен до 200 единиц, введены должности заместителей заведующих кладбищами, пересмотрены в сторону повышения ставки зарплаты руководящим работникам кладбищ и повышены расценки оплаты могильщиков за рытье могил.

Принятые и проведенные в жизнь мероприятия на короткий период улучшили дело захоронений на городских кладбищах, но поскольку количество покойников, поступающих на кладбища в январе 1942 г., возросло в два с лишним раза против декабря 1941 г., [эти мероприятия] оказались недостаточными и не обеспечили своевременного захоронения поступающих трупов. Смертность неуклонно росла, а население слабло от истощения, вся тяжесть по захоронению ложилась на трест и исполкомы райсоветов. Если в декабре еще значительную часть умерших транспортировало на кладбища население, то в январе это резко сократилось. Приняло большие размеры такое явление, когда покойников стали в массовом порядке подбрасывать к больницам, поликлиникам, выбрасывать на лестницы, во дворы и даже на улицы города. Организации и предприятия вывозили из города трупы умерших людей и, боясь, что администрация кладбищ их не примет из-за отсутствия документов, сваливали трупы незаметно для сторожей на кладбищах или на улицах вблизи них. На Кременчугской улице у наружных дверей покойницкой больницы им. Боткина ежедневно беспорядочно в куче лежали подброшенные покойники. Кроме того, их можно было часто по утрам видеть выброшенными к воротам домов, на лестницах. При подъезде к кладбищам на дорогах, в канавах, в кустах валялись брошенные трупы людей, их можно было встретить и на свалках вывезенными вместе с мусором – это имело место на дороге, идущей от Богословского кладбища на Пискаревскую дорогу восточнее 1-го овощекомбината.

Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. СПб., 2000. С. 323–328.

Из воспоминаний профессора ЛГУ T. С. Фадеевой

…Университет блокадной зимой…

Что я помню об учебной жизни биофака в блокадную зиму 1941–1942 гг.? Помню и мало, и много. Мало потому, что хотя деканат прилагал все усилия для проведения учебных занятий, но результатов все-таки было немного. Много потому, что со второй половины сентября и до эвакуации я была все время в Университете, в Главном здании. С конца ноября я и жила в помещении кафедры генетики растений на первом этаже.

В 1941 году я оставалась студенткой, получала стипендию (до ноября), ходила на занятия, когда была свободна от работы, в январе сдавала сессию.

Расскажу немного в целом об учебном процессе на факультете, как его видела я – студентка (преподаватели знали и видели другие стороны тех же событий).

Можно сказать, что в блокадную зиму учебная жизнь на биофаке не прекращалась. Декан факультета С. В. Солдатенков (до 19 сентября), а позже Д. И.Дейнека, замдекана З.И.Кобякова и Ю.Т. Козыренко делали все, чтобы учебный процесс начался в сентябре. Еще в августе 1941 года студенты, перешедшие на пятый курс, досрочно сдали госэкзамены, они после этого были призваны в армию, ушли в Народное ополчение, на работу в учреждения города. На факультете остались бывшие второй и третий курсы, теперь уже третий и четвертый. Занятия они начали в октябре. Занимались малочисленными группами, на кафедрах по 1–5 человек, занятия проходили нерегулярно, многие (но не все) студенты работали в госпиталях, на заводах или были на оборонных работах.

В конце ноября, когда дни в Ленинграде становятся короткими, электрического освещения в помещениях биофака уже не было. С 15–16 часов коридор Главного здания и помещения биофака погружались в темноту. Электрическое освещение было в районе ректората и в аудитории, что помещалась над ректоратом. На биофаке, в тех комнатах, где кто-то был, горели светильники – «моргасики», окна занавешивали – затемняли. Холодно, темно и пусто было в университетском коридоре.