Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

5. В ходе операции ни в коем случае не допускать распыления сил указанных ударных группировок на обеспечение флангов и тыла, используя для этой цели части, не вошедшие в состав ударных группировок.

6. Станцией и г. Любань безусловно овладеть и прочно закрепиться не позднее 4–5 марта.

7. Об отданных распоряжениях донести.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. СТАЛИН Б. ШАПОШНИКОВ

Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов под ред. Н. Л. Волковского. М.; СПб., 2005.

ДОНЕСЕНИЕ

командующего войсками Волховского фронта Верховному Главнокомандующему

28 февраля 1942 г.

1. На любаньском направлении части 2-й ударной армии в 18.00 28 февраля начали операцию по уничтожению противника, который силою до полка при содействии боевой авиации перешел в контрнаступение со стороны Глубочка и к исходу 27 февраля и в первой половине 28 февраля, потеснив наши охранения, овладел Красная Горка. Для окружения и уничтожения этого отряда противника выделены два полка 46 сд, один полк 327 сд, часть 22-й бригады, а также 53-я и 58-я бригады, подошедшие с юга в район Озерье. Для непосредственного руководства боем на место операции выехал Клыков, которому приказано провести операцию ускоренными темпами, чтобы не допустить закрепления противника и завершить его уничтожение 1 марта. В связи с проведением этой операции наступление ударной группировки на Любань перенесено на 2 марта. На остальных участках 2-й ударной армии положение без изменений.

2. 59-я армия своей левофланговой группировкой продолжала наступление к западу от Ленинградского шоссе и заканчивала перегруппировку для перехода в наступление в направлении Сенная Кересть, ст. Торфяное. К исходу дня 111 сд, обходя с запада опорный пункт Приютино, выдвинулась головным полком в район 2,5 км северо-западнее Приютино. На направлении наступления 111-й дивизии выдвигаются части 378 сд.

В полосе наступления 53-й армии сбит один четырехмоторный самолет противника. Выбросившийся на парашюте летчик взят в плен, остальной состав экипажа погиб, самолет сгорел. В течение 27–28 февраля противником сбрасывались парашюты с грузами для гарнизонов опорных пунктов Михалево, Коляжка, Остров, так как подвоз к этим пунктам продовольствия и боеприпасов по дорогам находится под ближним огнем пулеметов и артиллерии наших войск…

Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов под ред. Н. Л. Волковского. М.; СПб., 2005. С. 436.

О.Ф. Берггольц. Путь к отцу…

…Отправляясь за Невскую [заставу], я снарядилась обстоятельно. Товарищи по радиокомитету, где я давно уже жила на казарменном положении, снабдили меня каждый чем мог. Мне налили в появившуюся откуда-то бутылочку с делениями (в таких бутылочках дают в консультациях детям-искусственникам молоко) жидкого, чуть сладкого чаю, кто-то подарил две папироски, я взяла свой хлебный паек. Это было в то время уже целых двести пятьдесят граммов хлеба. Я решила есть понемножку и ни за что не съедать весь хлеб сразу, хотя думала только о том, что в противогазе моем лежит хлеб – целых двести пятьдесят граммов с довесочками… Да, на боку у меня висел противогаз, тот самый противогаз, который еще в октябре казался нашей Авдотье главным спасением от всех ужасов войны. «Ты, Лялецка, цуть цто – лезь в противогаз», – убеждала она меня… В те же дни казались еще спасением бумажные кресты на стеклах. Как старательно летом 1941 года – неужели это было всего семь месяцев назад? – наклеивали мы эти кресты на окна! Некоторые чудаки перестарались: простое закрещивание окон их не устраивало, и они вырезали из бумаги сложные узоры и целые картины. До сих пор на Фонтанке окно одной из квартир было изукрашено тропическими пальмами, а под пальмами восседали условные бумажные обезьяны. Быть может, обитатели этой квартиры хотели как-то отыграться, отшутиться от войны, думали, что это поможет?

Ничто не помогло! Ничто не помешало смерти войти в наши дома: ни бумажные кресты, ни затейливые узоры и картинки на стеклах, ни противогазы, тщательно проверенные, которые по сигналу воздушной тревоги мы немедленно открывали и приводили в положение «на товсь». Нам ни разу не пришлось надеть их, смерть не дохнула нам в лица удушающими газами, она просто вошла в каждого из нас как предельная слабость плоти, как грызущий голод, как постоянный ледяной озноб…

Вместо противогазов люди носили на лицах шерстяные маски и полумаски всех цветов, у кого какая – или вязаная гарусная, или суконная тряпка нашлась. Красные, черные, зеленые, синие маски с узкими щелочками для глаз шли мне навстречу.

А резиновая маска из сумки противогаза давно уже была выброшена. В сумке помещался чаще всего «малый дистрофический набор»: одна-две полулитровые баночки, ложка, пища, если она была у человека.

Когда я вышла на дорогу, в противогазе моем была пустая баночка, бутылка с чаем и хлеб, хлеб – двести пятьдесят граммов хлеба!