Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

Нечто похожее наблюдалось даже в тех рабочих коллективах, которые находились на привилегированном снабжении по причине выполнения ими оборонных заказов. Главный инженер завода «Судо-мех» В. Ф. Чекризов передает в своем дневнике наблюдения по этому поводу: «14 октября 1941 г. В связи с заказом завод переведен на тыловой паек. Настроение приподнялось. Нужно видеть, как реагирует наша публика. Старается есть побольше и, что не сможет съесть, забрать с собой. Черт его знает, какая едовая горячка появилась. Только и думают о еде. За столами, где питается администрация, берут по

2-3 вторых, едят, берут с собой. Впечатление такое, что никогда не ели. Как мелочны эти старые интеллигенты. Вся культурность у них отлетает, остается только одно животное чувство жратвы. Как бы не прозевать и набить желудок побольше. Достают талон на ужин, завтрак, по несколько талонов. Все едят и едят. Говорят, что столовая отпускает 22 тыс. блюд в сутки. Это при 2 тысячах работающих»[312].

В октябре 1941 г. большинство ленинградцев все более проникалось сознанием того, что «приближаются дни голодного страдания». Как записал в своем дневнике 22 октября 1941 г. художник И. А. Владимиров: «Конечно, такая тяжелая жизнь долго продлиться не может.

Все граждане почти одинаково страдают, а таких страдальцев около двух миллионов человек…»[313].

К октябрю 1941 г. угрожающее положение сложилось и с топливом. Накануне войны Ленинград расходовал в сутки 1700 вагонов топлива, главным образом привозного. С установлением блокады город лишился не только дальнепривозного топлива, но и большей части местного топлива, так как крупнейшие торфопредприятия и лесоразработки Ленинградской области остались на территории, занятой противником. Между тем особого уменьшения потребности в топливе не произошло, так как прибавились фронтовые расходы. Имевшихся на 1 сентября 1941 г. в Ленинграде нефтепродуктов могло хватить на 18–20 дней, каменного угля – на 75–80 дней. В октябре 1941 г. городские организации располагали всего полумесячным запасом топлива. По решению Исполкома Ленгорсовета отопительный сезон предполагалось начать с 25 октября 1941 г., но уже тогда было ясно, что для систематического отопления города даже при самой строгой экономии топлива его не хватит до наступления зимы.

Основными районами заготовки торфа и дров стали Всеволожский и Парголовский районы, куда в октябре 1941 г. были посланы 2 тыс. ленинградских комсомольцев, главным образом девушек. Голодные и неопытные люди, без теплой спецодежды и обуви, заготовляли и отправляли в Ленинград по 200 вагонов торфа и дров в сутки[314], но это не могло спасти промышленность и городское хозяйство от топливного голода. Планируя расходы дров на декабрь 1941 г., Исполком Ленгорсовета мог выделить для нужд почти 2,5 млн жителей только 15 тыс. куб. м, 14 тыс. куб. м выделялось хлебозаводам, 40 тыс. куб. м – «Ленэнерго», 90 тыс. куб. м. – предприятиям и учреждениям[315].

Резко снизилась и выработка электроэнергии, которая стала теперь поступать только с городских электростанций, так как Волховская, Свирская и Дубровская ГЭС, дававшие раньше городу основную часть электроэнергии, оказались за кольцом блокады. В октябре 1941 г. Ленинград получал электроэнергию в 3 раза меньше, чем в июне 1941 г., в связи с чем были приняты самые жесткие меры по экономии электроэнергии[316]. В октябре 1941 г. электроэнергия поступала в основном с переведенной на торф 5-й ГЭС, находившейся вблизи от переднего края, под постоянным огнем вражеской артиллерии и авиации. С этого времени электроэнергию разрешалось использовать только важнейшим промышленным предприятиям и учреждениям по списку, утвержденному руководством обороны города[317].