Ленинградская зима

Горин понимал, что этот разговор только подготовка к тому, что будет, – становилось очень страшно.

– Слушайте, Девис, вы умеете стрелять? – спросил Чепцов.

– Ну… стрелял из мелкокалиберки… в тире… – ответил он, широко раскрыв глаза.

– Вы же говорили, что имеете значок «Ворошиловский стрелок», – сказал Кумлев.

– Значок – ерунда, – сказал Чепцов. – Нам нужно стрелять не по мишеням. Вы к этому готовы, Девис?

– Да… готов…

– У вас есть общее представление, какую задачу нам предстоит решить? – спросил Чепцов.

– Мне этого не объяснили, – по-ученически произнес Горин.

Чепцов встал, быстро и легко подошел к высокой белой двери, открыл ее и, заглянув в коридор, захлопнул. Он медленно вернулся и сел – теперь напротив Горина:

– Немецкая армия скоро возьмет Ленинград, – сказал он. – Наша обязанность – помочь армии и здесь, в городе, нанести удар в спину противника. Для этого нам нужны верные и смелые люди. Вы должны нам помочь найти их. Это вам понятно?

– Понятно, – ответил Горин.

– Сколько таких людей вы можете нам дать и когда? – Чепцов внимательно смотрел на Горина, ожидая ответа.

– Я не хотел бы говорить безответственно… – начал Горин.

– А когда вы, Михаил Григорьевич, называли мне десять человек, это было сказано ответственно? – спросил Кумлев.

– У вас такая манера, – сказал Горин, – вы берете человека за горло, и он отвечает только для того, чтобы ослабли на его горле ваши пальцы…

– Как вам не стыдно, Михаил Григорьевич… – без всякого выражения сказал Кумлев.

– Когда вы сможете ответить? – спросил Чепцов.

– Завтра, – ответил Горин.

– Но не позже. – Чепцов встал, прошелся по ковру вокруг стола, поглядывая на Горина, и остановился перед ним.

– Чего вы ждете от Германии? – неожиданно спросил он, сделав ударение на «вы».

Горин молчал. Чепцов ждал ответа, засунув руку в карманы.

– Я жду ее победы, – ответил Горин, поглядев на него снизу вверх.

– Победа – Германии, а что – вам? Вам лично? – Горину почудилась в глазах Чепцова откровенная насмешка.

– Надеюсь, что Германия меня не обойдет, – неуверенно ответил он.

– А если большевики дадут больше? – спросил Чепцов.

– Я вас не понимаю… – с оскорбленным видом сказал Горин.

– Хорошо… хорошо… – кивнул Чепцов. – Но почему, объясните, почему вы уверены, что Германия вас не обойдет?

– Я же с вами… Это естественно… – запинаясь, о непонятной какой-то амбицией начал Горин и неожиданно закончил: – Я понимаю, что должен работать лучше.

– Вот! Именно этого мы от вас и ждем! – воскликнул Чепцов. – Германия вас действительно не забудет, но нужно работать, Девис. Ра-бо-тать… Я рад был познакомиться с вами, теперь мы будем работать вместе…

Кумлев вышел в переднюю проводить Чепцова.

– Выбейте из него хотя бы двух человек, – сказал Чепцов.

Кумлев вернулся и сел рядом с Гориным:

– Хочу заметить, неважно вы выглядели, Михаил Григорьевич.

Горин поправил очки в золотой оправе и поднял вопросительный взгляд.

– Разве я не разъяснял вам наши задачи? Ничего, извините меня, не делаете и хотите, чтобы Германия вас не забыла. – Кумлев говорил мягко, по-дружески, но Горин знал цену этой мягкости и напряженно ждал, что будет дальше.

– Завтра дадите мне двух человек, имена, адреса, краткие характеристики. Пока только двух, и каждый из них – на полной вашей ответственности. Сами понимаете, что нам предстоит.

– Хорошо, – ответил Горин, вставая.

– Минуточку, подождите, – поднял тяжелую руку Кумлев. – Сядьте. Вы видите Нину Викторовну?

– В этом нет необходимости, – ответил Горин.

– Ваша подруга меня очень тревожит… – продолжал Кумлев задумчиво, его желтоватое, пересеченное морщинами лицо окаменело, глаза спрятались в глубоких темных впадинах.

– Слушайте, какая она мне подружка? – вяло возразил Горин.

– Не забывайте, что агентом она стала по вашей рекомендации. Слушайте, я боюсь, что она уходит в кусты. Она манкирует своими обязанностями. Уже два раза не пришла на встречу. Симулирует болезнь. Надо к ней пойти, поговорить, выяснить обстановку.

– Я бы не хотел этим заниматься…

– Почему?

– Если она решила с вами порвать, для неё первое дело – выдать меня.

– Меня тоже, – согласился Кумлев. – Но она же знает, что господина Акселя привели к ней вы. Этого вполне достаточно. А я для нее, как и для вас, – Павел Генрихович, и все. – Глаза Кумлева прятались в глубоких темных впадинах, тонкие губы чуть раскрывались. – Вы к ней пойдете сегодня, самое позднее – завтра, и посмотрите, что с ней происходит. Если подтвердится, что она хочет с нами порвать, придется ее убрать. Понятно?

– Я этого делать не стану, – твердо ответил Горин, его смуглые розоватые щеки стали серыми.

– Тогда я сделаю это сам. Чтобы спасти, между прочим, вас, дорогой Михаил Григорьевич. – Лицо Кумлева было неподвижным, как маска, только чуть шевелились тонкие губы. – Да, вот что, я вам дам адрес, где вы сможете покупать продукты. До свидания, Михаил Григорьевич…