Ленивое мужество (СИ)

Через час я понял, почему ведьм называют ведьмами — вовсе не из-за пристрастия к мантиям, шляпам и колдовской силе! Эти волшебные феминистки, оказывается, имели острейшую аллергию на бездельничающих мужиков! Меня дергали из стороны в сторону, давая под десяток поручений за раз, взахлеб орали на ухо с угрозами, чтобы не смел уходить налево (к другой работодательнице), а обязательно вернулся к этой, которая ждет и верит. Ну а если я предам доверие, то пожалею не только о дне, когда родился, но и о том, когда зачался! Я таскал бочки, мешки, бегал с огромными подносами нарезанных салатиков, таскал копченые туши невиданных зверей, среди которых, вроде бы, была и избушка на курьих ножках и даже ученый кот (по-моему — фаршированный сухофруктами).

Трудовой ажиотаж и неразбериха плавно переходили в легкую панику.

— Мы не успеваем! — взвыла волком одна из самых активных ведьм среднего возраста, хватаясь за собственную шляпу, — Нужна помощь! Матушки старейшины!

— Сестры! — тут же плавно встала одна из гордых, но страшненьких старушек, что тусили за отдельными столиками под самым дубом, — Предлагаю малый круг!

— Разомнемся… — прокряхтела другая.

Пенсионерки быстро организовались в две пятерки, споро начертившие мелом на почве пентаграммы, а затем хором забормотали не очень длинное заклинание. Возле каждой из пятерок стояла ведьма помоложе с сосредоточенным видом.

Пух! Из пентаграммы почти одновременно возникли молоденькие и полуголенькие суккубы весьма знакомого мне вида. Они начали соблазнительно улыбаться и изгибаться, но каждая из них тут же отловила по голове короткой палкой от сторожащей пентаграмму ведьмы, затем получая шлепком какой-то рисунок на плечо, и пинок к нетерпеливо ожидающей группе ведьм с засученными рукавами. Бедненькие демоны похоти и разврата, ничего не понимая, летели к злым и коварным колдуньям, сующим им разные гадости вроде швабр, тряпок и ценных указаний. Клуб престарелых продолжал конвейером вызывать демониц, палки мелькали туда-сюда, суккубы ойкали, семеня к новым начальницам едва ли не шеренгой.

Вот тут все закипело куда серьезнее, но отвлечься и поглазеть на много голой демонятины мне никто не дал — физической силы по-прежнему был серьезный дефицит. Я снова впал в трудовую повинность, но вскоре вновь был отвлечен — мимо вели огромную свинью. Та была размером с автомобиль «Газель» грузового варианта, розовой, чрезвычайно чистой и опрятной. Морда у свиньи была добрая и довольная донельзя, хвост закручивался лихим крючком, а походка была полна уверенности и, даже не побоюсь этого слова, грации.

Свинья была знакомой. Так вот по ком страдал убитый горем кабан! Она жива! Достав фотографию, я сверился — прямо один в один. Да уж, тут наверняка лучше, чем в пещере в лесу.

У этого мясного «Титаника», впрочем, не было причин опасаться попасть в суп — хрюшку лишь решили использовать в ритуале, который исполнялся хороводами вокруг огромного котла, из которого очень вкусно пахло. Несколько самых крепких ведьм стояли на специальных деревянных помостках вокруг котла, постоянно помешивая его содержимое и завывая заклинания, а несколько десятков тушек ведьминской детворы весело водили вокруг хороводы, тоже завывая что-то колдовское писклявыми девчачьими голосами. Свинью-колосса провели вокруг котла пару раз, после чего не менее торжественно отвели назад.

— Все, я больше не могу! — почти не соврал я, падая на табуретке в доме у той самой конопатой, которую я все-таки вычислил. Деваха была активной и жизнерадостной, явно всей душой болела за грядущую пьянку, поэтому вымоталась так, что лишь приоткрыла один глаз из головы, лежащей у нее на кухонном столе. Убедившись, что я мирно сижу на стуле с видом, подтверждающим сказанное, она закрыла глаз назад и мерно задышала.

Обрывки разговора, услышанные мной в этой суматохе, составляли целостную картину — сегодня у ведьм был большой праздник. Будь они нормальными, а не исекайными, то можно было бы говорить про «большой ежегодный шабаш» или что-то такое, но раз они и так жили в одном месте, то про шабаши речь идти не могла. Название у праздника было сложное, поэтому я его запоминать не стал. А еще в деревушку должен был прибыть какой-то гость, упоминание о котором неслабо возбуждало ведьм.

Впрочем, больше пахать я не буду.

Взгляд упал на спящую на столе рыжую и я ощутил, что могу, хочу и буду пользоваться её беззащитным положением. Тихо встав, я убрал из-за ведущей внутрь дома из кухни двери ведра и тряпки, разместил на освободившемся месте приватизированный ранее стул, сел на него, прикрылся дверью, а затем с чистой совестью заснул, сложив руки на груди.

Разбудил меня шум и гам, что внесли с собой несколько других ведьмочек, ворвавшихся в дом.

— Аюму! Ауюму! Глупая рыжая, ты чего спишь?!

— Оставь её, Мидори! Она с утра на ногах!

— И что?! Времени нет! Всё уже готово!

— Не всё, так что успокойся. Начало через три часа только. Дай бедной Аюму отдохнуть.

— Некогда отдыхать! Нужно привести себя в порядок! Навести красоту! Ладно! Пусть спит! У меня больше шансов будет!