Ленни Голд в поисках самого себя. Агни

Потом, дело было в Англии, один богатый цыган на радостях, что я вылечила его семью, от всего сердца подарил мне кибитку, вардо, со всем ее содержимым, которую сделал и оборудовал своими руками. С тех пор я кочую в ней, присоединяясь то к одному табору, то к другому. С конями поначалу была проблема. Но благодаря тому, что отец научил их лечить, исчезла и она. Мне их дарили, отдавали за бесценок, я их подбирала брошенными, выхаживала, продавала, появились деньги, появились клиенты, появилась известность среди цыган. Хотя женщин-лошадников среди цыган отродясь не было.

Меня узнавали, привечали, советовались и… больше не сватались. Так я поняла, что состарилась.

Для цыган возраст важнее, чем пол или статус. Он – кладезь житейского, профессионального и личного опыта, сокровищница накопленных за долгую жизнь знаний, чаша, хранящая древние традиции и культуру. Да… для них я стала такой.

Затем перестали предпринимать что-либо без моего согласия. Мое молчание истолковывалось как недовольство, хотя я просто молчала. Все мои понятные и непонятные слова и действия считались выражением моей премудрости. Это не радует меня, как некоторых властолюбивых и ревнивых цыганских ведьм, но забавляет. Позволяю иной раз потешиться над глупостью.

А потом, в одночасье, я поняла, что мне нужен кто-то, кто слушал бы меня не как старейшину-мудрейшину, а как учителя огня. И вот… когда я почти устала от ожидания и даже попросила Агни перенести меня в мир мертвых, появился ты. Нежданно-негаданно. Не прошло и более 70 лет.

Было такое впечатление, что она впервые рассказывает о себе человеку, а не огню.

– Спасибо, Лоло, уважил, выслушал, не мешал. Не знаю, стало ли мне легче на душе, но голове, определенно, легче. Особенно, если учесть, что говорю об этом в первый и, скорее всего, в последний раз.

Они помолчали.

– Ну, ты понял, зачем я тебе все это поведала?

– Ну… чтобы простить и забыть, чтобы… душу излить, чтобы…

– Вообще-то, – чивани вытерла уголки глаз одной рукой, – я хотела бы, чтобы ты не пропустил мимо своего внимания два важных момента: внебрачных детей и проклятие, особенно материнское. Заметь, я не хотела бы сказать, что внебрачные дети – это проклятие, – чивани искоса глянула на мальчика, – скорее испытание. Они несут груз грязи нечистых отношений своих родителей. Мало того, что они отрабатывают свои грехи, они до двенадцати лет отрабатывают грехи еще и тех двоих, кто стали причиной их рождения. Справедливо это или нет, не нам судить, но в любом случае вся вина ложится на мать. Сейчас я не говорю про изнасилование. Невинность – величайший оберег. Она – энергетический щит, как до брака, так и после. Она никогда не утрачивается, никуда не девается и не исчезает, она умирает вместе с человеком. Но ее можно оскорбить, замутнить, забросать грязью так, что очищаться придется в течение многих жизней. И то… не факт, что не будет последствий.

– А как же старые девы?

Голос чивани изменился. Как будто и не было болезненной исповеди, появился деловой тон.

– О, это уже больше относится ко второму вопросу – проклятию. Оно, по сути, – одержимость, передаваемая из поколения в поколение. На сколько поколений – зависит от силы того, кто проклинал. Безбрачие, бездетность, нескладывающиеся семейные отношения, пожизненная болезненность – это все последствия проклятия. Проклятый человек независимо от пола, национальности, вероисповедания и социального статуса должен отработать его сначала эмоциональными страданиями и физической болью, а потом и здоровьем, благополучием, даже жизнью. За счет чего? После слов проклятия на него накидывается несколько злых мертвых духов или сущностей, и висят на нем, как паразиты, всю его жизнь, висят на нем после смерти, висят на нем все последующие жизни. Они мешают ему, вторгаясь в его энергетику, внушая малодостойные мысли, направляя на бесчестные поступки, подпитываясь эмоциями боли. Причем, чем больнее, тем лучше для них. Проклятие и непрощение идут рука об руку.

– И когда это заканчивается?

– Когда человек начинает осознавать, что с ним что-то не так и нужно что-то менять. И начинает хотеть реализовать свое желание. Но самое главное, когда он начинает прощать, прощать искренне и осознанно. Он должен простить, чтобы проклятие, в конце концов, его полностью не разрушило. Когда мы прощаем всем все и себя в том числе, то информация передается на рассмотрение в высшую инстанцию.

– А по-другому никак?

– Проклятие должно быть отработано, так срабатывает закон равновесия. Оно никогда не насылается просто так. Разве что низкими в духовном плане людьми, наделенными мистическими способностями. А еще проклятие можно снять, вернее, оно снимется легко и безболезненно, если человек посвятит свою жизнь служению богородице, отдастся на ее волю, растворится в ее любви, а вместе с ним и его кармическое наследие.

– Ты так часто говоришь о материнской любви, что я все острее начинаю ощущать, насколько людям ее не хватает.