Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

— Пусть это будет сигналом для нашей встречи, — радостно предложил юноша. — Как ты его заметишь, то сразу ко мне прибежишь!

— Размечтался! — рассмеялась девушка.

— Послушай, Лин, может, тогда расскажешь, что было дальше в истории про Демиана, — вспомнил Гаузен. — А то я боялся, что никогда не узнаю, чем там все закончилось.

— А тебе это интересно? — оживилась девушка.

— Ну, все равно скоро спать ложиться, но если мне станет скучно, то я дам тебе вот такой сигнал: Хр-р-р! — закатив глаза и откинув назад голову, громко зарокотал Гаузен.

— Будешь храпеть — выкину тебя за борт, — шутливо пригрозила Лин.

— Тогда сними с меня перед этим сапоги, — не растерялся Гаузен.

— Это еще зачем? — немного смутилась девушка.

— А у меня там монеты спрятаны. В сапогах я точно камнем пойду ко дну, — пояснил он.

— Наверное, у тебя там целое состояние! — рассмеялась девушка. — Я уже начинаю жалеть, что не взяла с тебя платы за путешествие.

— Ну, я в любом случае отплачу тебе за то, что ты протянула мне руку в нелегкое время. Ты больше никогда не пожалеешь, что взяла меня с собой! — ответственно заявил юноша.

— Ты уже в который раз мне это обещаешь. Чем ты можешь доказать состоятельность твоих слов? — с вкрадчивой улыбкой возразила Лин.

— Клянусь всеми своими богатствами! — торжественно произнес Гаузен и вывернул наружу оба кармана своих штанов.

И Лин с Гаузеном беззаботно засмеялись, наслаждаясь обществом друг друга и, впервые за длительное время, долгожданным чувством безопасности, которое давало надежду, что все беды остались позади.

— Может быть, Лекант и не такой негодяй, если рядом с ним есть такие люди, как ты? — предположила вдруг девушка, поставив юношу в тупик. Снова начать рассказывать, какой из себя принц мерзавец, после такого сравнения могло бы поставить Гаузена в один ряд с ним. А защитником Леканта ему быть совсем не хотелось.

— Ладно, шутник, — все еще улыбаясь, произнесла Лин. — Теперь моя очередь развлекать. На чем я вчера остановилась?

— На том, что тот парень ушел искать какого-то бессмертного всезнайку, — вспомнил юноша, которому сильно хотелось уйти подальше от предыдущего вопроса.

— Деми ушел из деревни от неблагодарных, как ему казалось, сельчан с короткой памятью вместе с бродячим цирком и помогал престарелому дрессировщику, но вскоре тот умер и Деми уже стал работать подмастерьем у пьяницы-волшебника, показывающего фокусы на ярмарках. В целом, Деми был очень способным мальчуганом и чему-нибудь да научился у каждого из членов труппы, — продолжила историю девушка.

— И метать ножи? — оживился Гаузен.

— И обращению с холодным оружием тоже, — подтвердила она. Там даже был один ловкач, который умудрялся одновременно жонглировать ножами и бриться.

— Должно быть, быстро у него волосы отрастали, — предположил Гаузен. — А лазить по канату его тоже научили?

— И акробатическим трюкам, и езде на лошади, и вообще всему, что могло бы пригодиться в его дальнейшем путешествии, — поведала девушка, не дожидаясь новых вопросов на эту тему.

— Так он покинул цирк?! — воскликнул Гаузен, обрадованный своей догадке.

— Не перебивай! — одернула юношу девушка. — Он действительно покинул бродячих артистов, когда настал свой срок, и отправился на поиски всезнающего вечножителя. В долгом пути его ждало множество приключений. Многие спутники присоединялись и покидали Демиана на его дороге, но последнюю часть ему пришлось пройти в одиночку. Когда же Демиан наконец повстречал мыслителя, он обратился к нему со следующей просьбой: Мыслитель! Ты Владыка Знаний и Повелитель Мудрости. Ты добр и благоразумен. И хотя мне не хочется пользоваться в корыстных целях твоей добротой и благоразумием, не можешь ли ты мне помочь с моей скромной относительно масштабов бескрайних просторов твоего сознания просьбой?

— Неужели он не мог сказать по-человечески чего ему надо? — начал было возмущаться Гаузен, но быстро замолк под грозным взглядом Лин, и девушка стала рассказывать дальше:

— Твоя просьба не останется без ответа, — молвил мыслитель, и Демиан начал:

— Есть ли смысл человеку жить на свете и совершать деяния, за которые его будут знать и почитать толпы людей, когда, несмотря на огромные усилия и свершения, с течением времени о нем все позабудут о всем, что он сделал? И даже в истлевших книгах не останется следа о его присутствии. Не мог бы ты, Владыка, запомнить одно лишь только мое имя, ведь ты вечен? Тогда я буду существовать всегда, а значит, что буду существовать и сейчас, и это есть самое главное.