Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

Я не мог объяснить им того, что мое сердце больше не принадлежит мне, равно как и того, что не могу его кому-то подарить, потому что оно полно страха и отчаяния. Я просто не мог говорить плохих вещей о тех, кто забрал его у меня. Кто был так дорог мне, несмотря ни на что. И у меня не хватало смелости попросить свое сердце обратно или предложить что-то взамен.

— Я бы никогда не поступил с тобой так, Лин, — еле слышно прошептал Гаузен, боясь прервать историю девушки:

— А потом мое сердце рано или поздно падало с полки вниз и разбивалось на мелкие части. И я смотрел на них, пытаясь разобрать собственное отражение. И я видел в этих осколках сотни ртов и тысячи глаз. И я понимал, что это чудовище и есть на самом деле я. А потом налетел ветер и разметал осколки моего сердца по всему миру. И я не могу собрать их до сих пор.

На моем сердце столько шрамов, — признался Демиан. — Что на нем не осталось живого места, и они стали выступать наружу. Но больше я не строю иллюзий. Я сам себе палач и главная причина собственных страданий. И я благодарен, что ты облегчила их мне.

Напившись, он вернул девочке кувшин, но она и не думала отходить от него. Он решил, что она хочет ему что-то сказать, и наклонился к ней поближе, и тогда она поцеловала его… Хотела бы я быть на месте той девочки, — прошептала Лин, прервав историю.

— Хотел бы я быть на месте Демиана, если бы ты была на месте той девочки, — подумал Гаузен и произнес:

— Повезло же ему.

— Вообще-то не очень, — не согласилась девушка. — За этот поцелуй его бросили в тюрьму.

— Неужели у них там такие строгие законы? — возмутился Гаузен.

— Нет, просто она оказалась дочерью царя Хаслинии, — пояснила Лин. — Безродным чужеземцам было запрещено не то, что прикасаться — разговаривать с нею. Но она помогла ему выбраться из тюрьмы и спастись от казни. Его ждало еще много подобных приключений, прежде чем он основал орден Всемзнания.

— Думаю, он старался не зря, — подытожил Гаузен, про себя подумав: — Ведь не заложи он его, мы бы с тобой никогда не встретились.

— А эта книга — та самая, что получил в подарок Демиан? — вдруг спросил Гаузен.

— Не знаю, — неопределенно пожала плечами девушка. — Все может быть. А почему ты спрашиваешь?

— Если эта та самая книга, то с ее помощью можно узнать, как излечить Салочку, — вновь напомнил Гаузен.

— А ты действительно хотел бы помочь ей? — переспросила девушка.

— Ну, как же, жаль все-таки, — замялся юноша. — Такое несчастье и на всю жизнь.

На самом деле у Гаузена не укладывалось в голове, что такие болезни вообще могут существовать. Он привычно относился к нормальным «человеческим» заболеваниям, вроде простуды, но эта просто-таки ломала у него все представления об устройстве мира.

— Наш орден длительное время покупает товары у Галатеи, так что мне давно известно о несчастье Салочки. Я перерыла все возможные источники в библиотеке и опросила всех прислужников и мастеров. Но мне не удалось найти хоть какого-то решения. А если в этой книге и есть ответ на этот вопрос, то даже если бы я, несмотря на запрет, заглянула в нее, еще неизвестно, удалось ли бы мне найти правильное решение. Я ведь всего лишь ученица… — печально докончила девушка, — Но я обязательно попрошу их разобраться, если книга подлинная.

Тут Гаузен, который вообще в последнее время спал не очень много, не выдержал и зевнул.

— Я все-таки утомила тебя своими рассказами? — встревожилась девушка. — Уже темно, пора уже укладываться…

— Я просто широко открыл рот… — пояснил Гаузен. — Открыл, чтобы сказать… А почему бы нам не выйти наверх и подышать свежим воздухом? А заодно и полюбоваться на звезды.

— Можно, — согласилась девушка. — Днем-то их все равно не увидишь.

Лин и Гаузен поднялись на палубу и стали смотреть на ночное небо. Гаузену хотелось сказать что-то красивое про звезды и очаровать девушку, но ничего путного в голову не приходило.

— А ведь иногда они и на голову могут упасть, — наконец, решился юноша, не придумав ничего получше.

— С чего ты взял? — удивленно посмотрела на него девушка.

— Ну вот, теперь она думает, что я ушибленный звездой на голову, — расстроившись, подумал Гаузен и попытался оправдаться:

— Мне рассказала тетушка Галатея, что причиной болезни Салочки стало подобное падение. А виноват во всем бог Тардиш, который кидался с небес смертоносными камнями.

— Есть и другие версии этой истории, — даже не повернувшись, возразила девушка. Она вдруг начала смотреть на звезды настолько пристально, что совсем нельзя было подумать, что она ими любуется.

— Легенды не врут! — не поверил Гаузен.

— Может быть, и не врут, но преувеличивают частенько, — не сдавалась Лин. Но их спор прервала птица, вылетевшая из капитанской рубки куда-то вдаль. Эта птица показалась очень знакомой юноше. Хотя было темно, но ему почудилось, что у нее не хватает перьев на хвосте, отчего птица немного вихляла в воздухе. К лапе пернатого было что-то привязано.

— Когтервач! — изумленно прошептал Гаузен.

Когтервачем звал Лекант своего ручного ястреба. Он брал его на охоту, а когда было нечем писать, принц вырывал у него перья.