Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

— Если тебе так хочется, можешь посмотреть в женское отделение. Там никого, — предупредил Митя. Милиционер провел юношу в другую камеру и отпер ее. Там действительно было пусто.

— Можно по приметам ее в розыск объявить, — участливо предложил Митя, который, похоже, по натуре был добрым малым. — Как можно с тобой связаться?

— Я сам вернусь за новостями, — уклонился от ответа Гаузен, которому не терпелось отыскать девушку самому.

— Постой-ка, — вспомнил уже в коридоре Гаузен. — Мне нужно обратно в свою камеру.

— Странно, — удивился Митя. — Только освободился и уже обратно захотел. Так нельзя — сначала надо что-то совершить!

— Да нет, не в этом смысле… Мне надо попрощаться с другом, — пояснил Гаузен.

— Только ненадолго, — согласился Митя и впустил юношу внутрь.

— Спасибо за советы, Волжанин, — поблагодарил Гаузен. — А то Петя хотел заточить меня настолько, что я выросшей бородой смог бы три раза обернуться.

— Не надо благодарности, — скромно ответил Волжанин. — Я просто не люблю тесноту в камере.

— Я вот что хотел спросить… Если ты такой добрый, что ты делаешь в таком нехорошем месте? — попытался разузнать юноша.

— Ну, не знаю, — почесал подбородок Волжанин, видимо размышляя о прожитой жизни. — Может быть, все мы всего лишь фишки в руках бога, — задумчиво произнес заключенный.

— Какого из них? — чуть не спросил Гаузен, но вовремя вспомнил, что такой вопрос в этом мире больше не стоит. Еще он вспомнил из здешних разговоров, что эта фраза произносится как-то не так…

— Может пешки?

— А кто его знает, фишка или пешка? По-моему, он азартный. Ты себе не представляешь, как он играл с моей судьбою. А вообще иногда мне кажется, что он самый главный ростовщик. Дает всего лишь один раз, а расплачиваться приходиться всю оставшуюся жизнь, — тут зэк грустно улыбнулся, видимо, погрузившись в давнишние воспоминания.

— Ну, а чего помогать-то каждому встречному? — вновь поинтересовался Гаузен, не давая собеседнику замечтаться.

— Как знать, может, даже в гестапо должен быть свой Штирлиц, — глубокомысленно изрек Волжанин.

— Штирлиц — это типа шиворотня что ли? — не понял Гаузен.

Тут зэк оторвался от мыслей и с подозрением уставился на юношу. Но тут же не выдержал и рассмеялся:

— Я еще сомневался, за кого это ты себя выдаешь! А ты точно деревенский! Даже телевизора в доме не было!

Гаузен кивнул в знак согласия, хотя так и не понял, что имел в виду заключенный.

Тут Волжанин неожиданно посерьезнел. В его в глазах мелькнуло странное выражение — надежда, смешанная с осторожностью. Зэк нагнулся и зашептал юноше:

— Слушай, когда выйдешь, обратно в деревню не торопись. Меня дожди. У меня одно дело незаконченное осталось, и мне такой молодец в помощь не помешает.

Гаузену стало неловко. Он чувствовал себя обязанным за советы бывалого рецидивиста, но не находил слов, чтобы объяснить ему, почему он не может ждать и что должен сделать. Волжанин заметив, что Гаузен сомневается, снова рассмеялся и успокоил юношу, хлопнув его по плечу:

— Да ладно, шучу! Зачем мне тебя вовлекать на эту дорожку? Может и я, если бы знал заранее, то, глядишь, и жил бы честно, — глаза зэка подернулись грустью, но он быстро сбросил и это чувство, вернувшись к свойственному ему веселому расположению духа.

— Может, еще встретимся, — неуверенно произнес юноша и сердечно попрощался со своим новым другом.

Выйдя из отделения, Гаузен не знал толком, что ему делать и куда направляться. Тут из окна кабинета, где его допрашивали, донеслись знакомые голоса. Решив пока постоять на улице, юноша придвинулся поближе к источнику разговора.

— А, Филимон Григорьевич, здравствуйте. Вы, наверное, за флагом пришли? — неуверенно поприветствовал предпринимателя Петя. — А я думал, вас уже сегодня не будет.

— Надеялся, что меня-то сегодня уже и не будет? Зря надеялся! Мои телохранители работают хорошо! Не то, что вы, легавые, — злобно огрызнулся бизнесмен, которого, видимо, совсем душили дела. — Веди сюда этих идиотов. Сейчас я такого против них насвидетельствую!

— А их уже не надо… — испуганно начал объяснять Петя.

— Что? Ты их отпустил?! — не дал ему договорить Филимон Зеленых.

— Они так мастерски отметали все обвинения, — оправдывался Петя. — У меня не осталось никаких оснований их задерживать.

— А это тебе чем не основание! — перебил бизнесмен Зеленых, и, судя по звуку, бросил на стол что-то не очень тяжелое, тут же прибавив:

— Но ты и этого не заслужил!

— Если бы не Митя, я бы обоих упек, — расстроено извинялся Петя, не пожалев от страха заложить приятеля. — Вы же знаете, как с ним трудно договариваться! Все у него пункты да параграфы на уме.

— Я знаю?! Да знаешь что! Забудь про Митю! Еще раз облажаешься, и плакало твое накрашенное счастье черными слезами! — рассердился бизнесмен, но, немного успокоившись, поинтересовался:

— А эта сумасшедшая из парка приходила?

— Она вас тоже вспоминала, — с готовностью подтвердил Петя и спохватился. До Гаузена дошло, что Филимон Зеленых понял, какими словами вспоминала его девушка.