Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

— Награда тебе полагается! Медаль! Канализационный люк на шею! — позволил себе немного сарказма бизнесмен. — Без вас, легавых обойдусь. Уже троих виновных упустили! Даже совсем виновного — и то проморгали!

— Надо послать Пикарда по его следам! — предложил Митя.

Гаузен вспомнил, что Пикардом звать собаку-ищейку, и решил, что пора отсюда уматывать. Конечно, ему хотелось последовать за Волжаниным, потому что такой опытный авантюрист, как он, смог бы помочь ему отыскать Лин и раздобыть лекарство от болезни Салочки. Но он не знал в какую сторону пустился беглец. А если бы Гаузена поймали во время поисков, то могли бы снова повести на допрос, или даже подумать, что он соучастник побега. Не желая больше испытывать судьбу, юноша отправился, куда глаза глядят.

Глава V

Зная зачем, но, не зная куда, Гаузен шел по улицам незнакомого мира. За время нахождения под арестом пришелец из Велитии много чего узнал в компании Ивана Волжанина. Тот, похоже, всерьез поверил, что Гаузен деревенский, и обстоятельно рассказал ему об особенностях городской жизни, местного уклада, а также про колбасный завод и НИИ имени Савушкина. Так что хоть юноша все еще чувствовал себя здесь чужаком, но чужаком основательно подготовленным.

— Надеюсь, Лин устроилась получше в этом Гряземелье, — вспомнил о девушке Гаузен, хотя куда она подевалась, он по-прежнему не представлял. При мысли о ней у него снова заныло сердце, но к этому чувству вскоре прибавилось другое, ниже на пару органов. Чтобы отвлечься, Гаузен решил немного оглядеться. Похоже, что он снова оказался в парке, где его схватили недавно. Заметив это, к ощущению голода прибавились неприятные воспоминания. Гаузену пришло в голову, что Лин могла оставить какой-нибудь знак с намеком, где ее можно отыскать, но ничего подобного ему на глаза не попадалось. Тут юноша заметил, что вдоль дороги понаставлены каменные вазы, а в одной из них торчит наружу какой-то потрепанный свиток. Гаузен подошел поближе и пригляделся. Среди мусора лежал смятый лист бумаги.

— Туда им всем и дорога, — подумал юноша, но тут он вспомнил, что такие свитки называются газетами и появляются на свет с завидной частотой. — Лин могла оставить мне сообщение, — мелькнуло в голове у Гаузена. Он сунул руку в урну и достал газету. Различать здешние буквы, как и слова, он уже умел благодаря Книге Знаний. Встав под фонарь, юноша начал читать все, что только попадалось ему на глаза.

К сожалению, в газете не содержалось даже намека о местонахождении девушки. Тут он увидел другое знакомое слово, которое заставило его сердце биться чаще. Он натолкнулся на статью о близившейся выставке научных достижений в НИИ имени Савушкина.

— Савушкин! Это же тот самый колдун, у которого есть зелье, исцеляющее Салочку. Наверное, Лин уже там и вовсю пытается раздобыть искомое лекарство!

Тут Гаузен с грустью подумал, что девушку в первую очередь волновала судьба Салочки, нежели его. Но, поразмыслив, решил, что беззащитная больная сиротка куда сильнее, чем он, нуждается в заботе. Да и, может быть, Лин считает, что он сам в состоянии позаботиться о себе, и поэтому отыщет его, только когда раздобудет лекарство и настанет пора возвращаться обратно. Или она просто не хочет, чтобы Гаузен мешался под ногами, вот и бросила его на произвол судьбы? Подобные мысли угнетали юношу, и, чтобы отогнать их, он окунулся в раздел объявлений:

«Продается диван, в хорошем состоянии, недорого». Ага, если написано «в хорошем», значит рухлядь полная, подумалось юноше. А почем тут выпивка? Это какая крепость? За бутылку? Ну-ну. Глаза его метались из раздела в раздел, но наиболее полное понимание вызвал у него продуктовый, благо почти все наименования были ему знакомы. Прикинув вес и стоимость продуктов, у Гаузена постепенно стала вырисовываться экономическая картина мира, в котором его угораздило очутиться. Гаузен начал приблизительно представлять, сколько в здешней стране стоят деньги. Но размышления о возможностях подзаработать и разжиться деньгами снова начало вытеснять чувство голода.

Гаузен поднял голову. От назойливых мыслей о еде его глаза стали видеть в темноте немного по-другому. Над его головой звезды выпали на небо, как крупинки соли на краюху черного хлеба. Луна наседала сверху, будто большая головка сыра. Одинокое дерево с развесистой кроной походило на здоровый, костью застрявший в земле, окорок. Озеро же с плавающими на нем кувшинками напоминало большую плошку супа с кругляшками жира сверху. «Уху — уху» — кричал невесть как залетевший сюда филин.

— От ухи я бы сейчас не отказался, — подумал Гаузен.

Тут пара его голодных глаз бессознательно нацелилась на уток, мирно дремавших у пруда. Гаузен вспомнил, что неподалеку отсюда, переходя через дорогу, он видел табличку. На ней был изображен олень в красном треугольнике, а подобную форму, как известно, имеет наконечник стрелы.

— Наверное, это стрела, целящаяся в оленя, — попытался расшифровать значение данного знака Гаузен. — А это, должно быть, значит, что здесь можно стрелять оленей. А если оленей можно, то уток и подавно.