Лента Мебиуса

На сухом лице – немигающие пустые глаза. Она вдруг поняла, что ближе и дороже этого человека у нее нет никого на свете.

Вероятно, и он что-то почувствовал. Потому что взглянул в глаза Аннет с такой пронзительной тоской, что у нее защемило сердце.

Ей захотелось прижаться к нему и заплакать…

Самсону уже давно было ясно, что Поль не ошибся с долгосрочными прогнозами, когда говорил, то ли в шутку, то ли всерьез, что Самсона и Аннет ждет долгая совместная жизнь. И еще, Самсон хотел иметь детей от любимой женщины…

«Что останется мне?» – думал король. Роль главы добропорядочного семейства…

Добропорядочного?.. А что делать с королевой?

Господи, как все это решить?!

Человек, рожденный пустоцветом, так сказать – экземпляром второго сорта, останется пустоцветом, независимо от того, родился он в королевской опочивальне или в хлеву. И сколько ни меняй местожительство, второсортность последует с тобой не только на край света, но и дальше – за роковую черту…

А что если и его рождение – ошибка Вседержителя?

Очень странное было сегодня настроение у короля.

– Мог бы вообще не рождаться, – подумал он вслух и закряхтел.

Король сидел на пне, напротив Аннет, курил сигару и пепел стряхивал себе под ноги.

– Вполне мог бы не рождаться, – повторил он убежденно.

– Что, что ты сказал?

– Не твое дело, деточка… – Самсон недовольно посмотрел на Аннет. – Неужели ты проигнорируешь предложение своего повелителя и рванешь на вокзал?

– Разве в Асперонии есть железная дорога?

– Обижаешь. Конечно, есть. Только она кольцевая. Бесконечная. В форме гигантской восьмерки. Словом, почти по Мёбиусу…

– А кто он такой, этот Мёбиус?

– Господи, чему вас учат в вашей долбаной Сорбонне! В мои годы все было иначе… Ну, как тебе объяснить? Даже не знаю… Если ты сейчас сядешь в поезд, то через двадцать четыре часа сойдешь на той же станции. Поезд привезет тебя обратно, только с другой стороны. И хорошо, если он приедет не вверх колесами… Так что лучше вообще никуда не ездить, а дождаться поезда, сидя на лавке и листая газету. Понятно?

– У тебя такой тон, что я жду, ты вот-вот произнесешь банальность.

– Я произнесу ее…

– Не стоит…

– Я произнесу ее. Вернее, я произнес бы ее, если бы у меня, – у Самсона вдруг загорелись глаза, – если бы у меня ни возникла одна весьма забавная идея. Ты веришь мне?

– Да! – крикнула Аннет, и ее чистый голос, заглушив пенье птиц и стрекот цикад в кустарнике, понесся в сторону синеющих гор.

– Тогда мы сегодня же попробуем проделать фокус с лентой Мёбиуса! Я шучу, не бойся, просто мы немного прокатимся на паровозе…

* * *

Когда старый, седой машинист увидел перед собой решительную фигуру короля в странном, совсем не королевском, облачении, то его едва не хватил удар.

Самсон положил руку на плечо старика, приблизил губы к его прыгающему уху и что-то сердито сказал.

Машинист в ужасе отпрянул в сторону.

– Режьте на части, ваше величество, но я не могу этого сделать. Это было бы самоубийством! А разве я похож на самоубийцу?

Король повернулся к своей возлюбленной. Тыча пальцем в жирную грудь железнодорожника, он спросил девушку:

– Он похож на самоубийцу?

Аннет оглядела старика с ног до головы.

– По-моему, более, чем кто-либо…

Машинист залязгал золотыми коронками.

– Там же завал, ваше величество! Тоннель не использовался с середины прошлого века. Рельсы проржавели, и в соответствии с инструкцией от…

– Ты что, старый дурень, лекцию мне вздумал читать?! Плевать! Я приказываю! Я повелеваю, наконец!

– Я не могу! В поезде люди!

– К черту людей! Они же все равно катаются по кругу! Тоже еще мне, машинист называется! Отцепишь паровоз от вагонов! Вперед, сухопутный подручный Харона! К вечеру мы должны быть по ту сторону…

Аннет смотрела на Самсона восторженными глазами. Она прижалась к нему и сказала:

– Я тебя обожаю!

На изрядном расстоянии от короля стоял граф Нисельсон. Он с обреченным видом наблюдал за действиями своего повелителя.

Ему уже все стало ясно.

Остановить бы короля…

– Бессмысленно… – с сожалением и завистью ответил сам себе граф. – Я его знаю. Теперь его остановит только…

Граф закрыл глаза и договорил запрещенное последним королевским эдиктом слово.

Черное чудовище с грохотом летело над землей Асперонии. Из трубы локомотива мощными толчками, искрясь на ветру, столбами фиолетового дыма вылетали натужные выдохи паровозной топки.

Казалось, гремит разбушевавшаяся Этна, поставленная на колеса.

Все ближе и ближе были синие горы. В одной из них, колоссальной гранитной скале без названия, больше ста лет назад был пробит пятикилометровый тоннель, который соединил две дружественные страны.

Много лет страны торговали. Асперония доставляла соседям дары моря и песок для стекольной промышленности, а ввозила зеркала, шерсть и продукты питания. Потом, как всегда, началась очередная война, и дружбе, торговле и благоденствию наступил конец.