Лента Мёбиуса

Если он не убежит, как советовал ему Стефан-из-будущего, то очень скоро окажется запертым в одиночной палате. Но куда бежать? К приемным родителям? Нет. Если он скроется в Вогезах, ему снова придется напялить эту ужасную рыбацкую робу, которую он считал потерянной, и так или иначе опять оказаться в подвале, с руками в крови.

Нет, никуда он не побежит. Его хотят запереть в психушку? Пусть запирают!

– Валяйте! – заорал он. – Валяйте, ищите меня! Запирайте на два оборота, банда сумасшедших! И все, что должно случиться, не случится! Я совершенно спятил, видите? Ну так засадите меня в психушку, я лучшего и не прошу!

Он скорчился на кровати и заплакал. Сильвия, его собственная жена… Но уж не ему было на нее сердиться. Разве она много раз не подавала сигналы тревоги? Но он ничего не замечал в своей одержимости… Эгоист! Она нуждалась в любви, а он докучал ей своим непониманием и нравственными терзаниями.

В дверь постучали. Очень громко. Все чувства Стефана обострились. Полицейский… А может, уже явились санитары?

Он пролетел вниз по лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки, и распахнул дверь, размахивая молотком. Он был готов защищаться.

– Эй, ты бредишь, детка?

Перед ним, вытаращив глаза, стоял Эверар, в своей мешковатой замшевой хламиде.

– Ты что, напялил маску или у тебя рожа такая?

Несколько секунд Стефан никак не реагировал.

– Прости, я… я болен.

Продюсер «ZFX Méliés Films» застыл в дверном проеме.

– Оно и видно. Бюст Мартинес готов? Он мне нужен. Немедленно. Съемка завтра в десять.

– Послушай, мне очень жаль, но совсем не было времени…

Эверар напрягся:

– Стеф, Стеф! Эй, Стеф! Не говори того, чего мои уши не желают слышать, ладно? Ты сейчас пойдешь, найдешь бюст, отдашь его мне, и я сразу же уйду. Мать твою, я вовсе не обязан тратить время и приходить сюда. Ты себе даже не представляешь, сколько у меня дел.

– Поверь мне, у меня их не меньше.

– Да ну? И чем же ты так занят? Твой гребаный муляж ждут больше пятидесяти человек, а потому я тебе гарантирую, что ты мне его отдашь!

Стефан попытался его утихомирить:

– Сейчас принесу, идет?

Эверар похлопал его по плечу:

– Ну шутник! Нет, ты никогда не изменишься!

Когда Стефан поднялся из подвала, в одной руке он держал незаконченный бюст, а в другой стеклянные глаза.

– На, разбирайся с ним сам. А теперь уходи.

Эверар просто онемел. Потом кончиками пальцев взял отколовшийся кусочек латекса и сказал:

– Нет, но… Ты что, издеваешься?

– А что, похоже? У меня заразная болезнь. Я бы на твоем месте держался подальше.

Эверар побагровел от злости:

– Наркоман паршивый! Он еще осмеливается надо мной издеваться!

– У меня нет выбора. Клянусь, у меня нет выбора.

– Ну, парень, готовься заполучить кучу адвокатов в кильватер!

– Это меня заботит меньше всего. Дня через три за мою голову назначат цену, а сам я, может быть, окажусь в психушке. А еще я думаю, что скоро сдохну. Так что валяй, присылай своих адвокатов. Пусть они меня посадят в тюрьму. Ты даже не представляешь, насколько это меня устроит. А теперь… – Он вытолкал продюсера на улицу. – Вали отсюда!

Эверар минуты две простоял перед закрытой дверью, ругаясь на чем свет стоит, а потом ушел.

Все еще в шоке от своих находок, Стефан налил себе большой стакан виски и уселся в кресло в гостиной. Потом взял мобильник с разбитым экраном и набрал номер родителей Мелинды. Трубку взяла мать. Он представился директором школы и разыграл маленькую сценку. Исключительно с одной целью: удостовериться, что девочка пока жива.

Слава богу, жива. Пока.

Наполовину успокоившись, он глубоко вздохнул. Оставалась еще проблема: пройдет несколько часов и жена сыщика, прелестная вьетнамка, возможно, переживет худшую драму в своей жизни.

Он это знал, но сделать ничего не мог.

48 Понедельник, 7 мая, 10:30

– Поехали, Маршаль! У меня идея, просто обалденная идея, и мне нужен автомобиль!

Вик поднял глаза от судебно-медицинского отчета по поводу Либерман и посмотрел на Вана:

– Слушай, мне уже осточертело быть при вас шофером. И потом, я жду очень важного звонка от жены: она сегодня проходит обследование. Я никуда не поеду.

– Тебя не для того взяли в бригаду, чтобы ты бездельничал. А твоя жена никого не интересует. Шевелись!

Ван выдернул мобильник из зарядки, схватил Вика за руку, вытащил из кабинета, где их временно разместили, и указал на одного из сантехников.

– Посмотри на этого парня, вглядись хорошенько, – говорил он, быстрым шагом подходя к лестнице и держа в руке какой-то пузырек. – Он потеет. Он потеет, потому что ему жарко. Газовая горелка сильно нагревается. Вот и наши жертвы тоже потели, до самой смерти.

– Я знаю. Знаю, что они долго мучились и им было очень больно. Ты меня слушаешь?

Но Ван уже сбегал через две ступеньки по лестнице, и Вик со вздохом пошел за ним на первый этаж.

* * *

Дом Кассандры Либерман теперь представлял собой жуткий кирпичный саркофаг. Это место в сознании еще многих поколений останется чудовищным жертвенным алтарем. В нем никто не захочет жить, его никто не захочет купить.