Леон

Я задержался в столовой:

– Кстати, а где старый портрет Лейлы, моей прабабушки, который вы сняли со стены в столовой и заменили портретом дяди Базиля?

Мама с вызовом взглянула на отца. Тот не принял вызов:

– В кладовой. Краска… повреждается от яркого света.

Никакого яркого света у нас в столовой не бывало в любое время суток, но я не стал комментировать.

Я сам, не доверяя никому, вызволил портрет из заключения и вычистил от паутины и пыли. Потом сам, не доверяя никому, вбил гвозди, натянул бечевку и повесил портрет в комнате Герды, напротив окна.

Герда не смотрела на меня. Она стояла над шкатулкой, глядя, как поворачиваются внутри зубчатые колеса. Длинная прядь, выбившаяся из прически, почти касалась механизма, это было грубым нарушением техники безопасности. Я подошел и убрал прядь.

– С моей прабабкой Лейлой ты уже знакома. Она не очень простой человек… то есть призрак, но ты для нее не чужая. Кстати, если встретишь в доме ночью кого-нибудь из наших – не беспокойся, это свои.

Герда резко отодвинулась, закладывая волосы за ухо. Посмотрела на портрет длинным взглядом, потом отошла к окну:

– Твое «потом» уже наступило?

– Э-э…

– Ну, ты обещал мне рассказать, что происходит. Потом.

– Происходит подготовка к свадьбе. Это хлопотное дело, но тебе не придется даже ходить по магазинам. Они сами явятся к тебе: закройщики, портные, торговцы цветами, музыканты, повара, кондитеры…

– Леон! – Она содрогнулась, будто парусник под резким порывом ветра. – Почему вчера ты требовал, чтобы я немедленно вернулась к Форнеусу, а сегодня не даешь мне хотя бы сообщить ему, что ты… справился?

– Потому что твоя отлучка до свадьбы будет выглядеть неприличной, – сказал я. – Традиции.

– Но у нас в планах не было никакой свадьбы! Ты должен был восстановить доброе имя семьи Надир, доказать свою невиновность…

– Я должен был пройти испытание. Жить – значит меняться. – Я глянул на портрет прабабки. – Может быть, хочешь пройтись по лавкам – сама? Ты же любишь магазины, а таких ты еще не видела! У тебя будет сопровождение, и…

– Ты можешь меня от этого избавить?! – прошипела она почти с ненавистью. Я растерялся, я не понял – за что?! Потом заставил себя погасить обиду: Герда устала, растеряна, в конце концов, она всего лишь корабль…

– Я думал, тебе будет интересно выбрать покрой свадебного платья. – Я позволил себе чуть-чуть показать огорчение. – Но как скажешь.

– Леон. – Она отступила, будто не желая, чтобы я к ней прикасался. – Если я немедленно не вернусь, Форнеус опять решит, что я нарушила приказ!

– Но ты нарушила, – мягко напомнил я.

Шкатулка пела ноту за нотой. Герда опустила голову.

– Слушай, – я заговорил другим голосом, ободряя, вселяя уверенность, – неужели ты думаешь, что Микель до сих пор ничего не знает? Что он не в состоянии понять? После свадьбы мы вместе к нему пойдем и вместе все объясним. Так уже сто раз бывало.

– А если он будет против?!

– Против чего – свадьбы? Герда, по условиям испытания я должен был принять решение, я его принял. Определил свой талант и свое место в жизни, ну и твое заодно, потому что мы связаны.

– Или потому, что я самовольно сошла с маршрута, – сказала она глухо.

– Ты это сделала, потому что любишь меня и тревожишься обо мне. После свадьбы любовь останется, а тревога исчезнет. Все идет правильно, Герда, когда ты отдохнешь и успокоишься – тоже увидишь, что все правильно. Мы навестим Микеля, а потом поедем путешествовать, как и собирались, все новобрачные так делают. А если ты не хочешь возиться со свадебной подготовкой – этим займутся другие люди, а я тем временем попрошу братьев погулять с тобой в округе, показать город, холмы, окрестности…

– А где в это время будешь ты? – Она поглядела в окно, где на фоне дальнего леса накрапывал мелкий дождь.

– Мне очень многое надо сделать, – сказал я честно. – И вообще… По местным законам жених и невеста не должны жить в одной комнате до свадьбы, и пореже встречаться.

– Ты обещаешь мне, что все так и будет? – вдруг спросила она с какой-то отчаянной надеждой. – Мы объясним Форнеусу… он поймет… мы поедем путешествовать… да?

– Конечно, – я удивился. – А как же иначе?

* * *

Я переночевал в мастерской – не привыкать. На тонком матрасе, на скамейке среди инструментов спалось прекрасно, и мыши деликатно похрустывали кормом на полу, навевая спокойные сны: ты дома. Я встал рано, умылся холодной водой, проверил, удалились ли мыши, и обернулся черным медведем. Набил шишку о потолочную балку, опрокинул верстак, сделал несколько дыхательных упражнений и перекинулся обратно, чтобы в тишине раннего утра раскладывать по местам упавшие вещи, мести пол и строить планы.

Моя старая мастерская не шла ни в какое сравнение с мастерской в доме Микеля, но теперь весь город был в моем распоряжении. Любой ресурс я мог запросить и знал, что мне не откажут: кузнечные заготовки? Точильное колесо для инструментов? Алмазная пыль, розовое масло? Все, что угодно, дорогой Леон.