Леонард Коэн. Жизнь

– Я хочу сказать об одной вещи, которую многие не замечают, – говорит близкий друг Леонарда Стив Сэнфилд. – Жизнь в Греции и греческая культура сыграли огромную роль в жизни Леонарда и остались с ним до сих пор. Он любит греческую музыку и греческую еду, он неплохо – для иностранца – говорит по-гречески и никогда никуда не спешит: «Давай-ка выпьем кофе и поговорим об этом». Мы с ним оба носим комболои – греческие чётки; так делают только греки. Эти чётки не имеют никакого отношения к религии – комболои можно перевести с древнегреческого как «чётки мудрости», то есть когда-то люди использовали их, чтобы подумать и поразмышлять.

Сэнфилд подружился с Леонардом пятьдесят лет назад. Он скрывается под именем Стив в стихотворении Леонарда «Я вижу тебя на греческом матрасе» из книги 1966 года «Паразиты Рая» – он сидит в доме Леонарда на Гидре, курит гашиш и гадает на «Книге перемен»[34]; он же – «великий мастер хайку» в стихотворении «Другие писатели» из сборника 2006 года «Книга тоски». Именно он познакомит Леонарда с его учителем дзена – Роси Дзёсю Сасаки. В 1961 году Сэнфилд сел на паром в Афинах и, следуя мимолётному порыву, высадился на Гидре – он тогда был «молодым поэтом в поисках приключений». Как и Леонард, он «влюбился» в это место. В портовом баре ему сказали: «Подожди, вот познакомишься с Леонардом Коэном – вы оба молодые еврейские поэты, он тебе понравится». И они не ошиблись.

Говоря о жизни на Гидре, Сэнфилд вспоминает свет, солнце, дух товарищества, эпикурейскую простоту жизни и особенную энергию, исходившую от тамошней компании художников и искателей истины. Их было немного, человек пятьдесят, и люди постоянно приходили и уходили. Джонстоны были, по словам Сэнфилда, «душой нашего общества. Они часто ссорились и использовали свою сексуальность как оружие, чтобы отомстить друг другу, и это очень всё усложняло, но вся жизнь иностранцев в городе вращалась вокруг них». Назовём некоторых других обитателей острова: Энтони Кингсмилл – британский художник, блистательный рассказчик и бонвиван, с которым Леонард очень подружился; Гордон Меррик – бывший бродвейский актёр, репортёр и писатель, в 1947 году выпустивший свой первый роман «Гулящий ветер», об американском шпионе-гее; доктор Шелдон Холст – американский поэт, художник, радикал и психиатр, застолбивший территорию где-то между Тимоти Лири и Р. Д. Лэйнгом; и молодой шведский писатель Йёран Тунстрём, который тогда писал свой первый роман и сам стал прототипом Лоренцо из романа Акселя Йенсена «Йоаким» (1961) – правда, многие считают, что прототипом Лоренцо был Леонард.

«В те давние годы очень многие люди оказывались там, – говорит Сэнфилд, – например, Аллен Гинзберг и Грегори Корсо». Последний, ещё один поэт-битник, жил на соседнем острове и был тренером по софтболу. С Гинзбергом Леонард познакомился, когда ездил в Афины. Он пил кофе на площади Святой Агнессы и увидел знаменитого поэта за соседним столиком. «Я подошёл к нему и спросил, действительно ли он – Аллен Гинзберг, и он сел ко мне за столик, а потом приехал погостить в моём доме на Гидре, и мы подружились. Он познакомил меня с Корсо, – рассказывал Леонард, – и так мои отношения с битниками стали немного более близкими» [9].

Начало шестидесятых на Гидре было, по словам Сэнфилда, «золотым веком художников. Мы не были битниками, а хиппи ещё не изобрели, и мы считали себя международной богемой, путешественниками, потому что люди съезжались туда со всего мира, желая заниматься искусством. Атмосфера там была будоражащая, и она, мне кажется, действовала на всех, кто там оказывался. Происходила революция в литературе, происходила сексуальная революция, в которой, как нам казалось, мы победили, но на самом деле, наверное, проиграли, и некоторые из нас – Джордж Лиалиос, Леонард, я сам – начали интересоваться разными духовными учениями: тибетский буддизм, «И Цзин».

Джордж Лиалиос был важной фигурой в жизни Леонарда на острове. Он был старше Леонарда на девять лет, носил пышные чёрные усы и густую бороду и имел пронзительный взгляд; на вершине холма у него был большой дом, с семнадцатью комнатами. «Он был замечательный человек, загадочный человек», – говорит Сэнфилд. Разные люди называют его философом, музыкантом, наполовину аристократом, интеллектуалом. По словам самого Лиалиоса, он был «из Патр, родился в Мюнхене, родители – греки, семья вернулась из Германии в Афины в 1935 году. Учился на юридическом, три года служил в армии во время так называемой гражданской войны, потом учился музыке и композиции в Вене, с 1951 по 1960 г. Действительно имею наклонность к философии». Его отец был композитором и дипломатом, во время Второй мировой войны находился в Германии. Джордж прекрасно говорил по-гречески, по-немецки и по-английски. Они с Леонардом провели вместе много вечеров на Гидре, обычно в доме Леонарда. Иногда они вели очень серьёзные беседы. Часто они вообще не разговаривали – в полном молчании сидели в пустой комнате с белыми стенами; впоследствии Леонард будет так же сидеть с Роси.