Леонардо да Винчи

С другой стороны, Милан многим привлекал к себе Леонардо. Здесь он провел восемнадцать лет своей жизни, и, в конечном счете, не так уж плохо. Если не вспоминать о сундуках герцогини и букварях маленького герцога, которые Леонардо должен был расписывать картинками, то здесь были созданы «Тайная вечеря», «Великий колосс», большой канал Марте-зана, который и сейчас поил город свежей водой, здесь было достигнуто многое, очень многое во всех областях науки.

Маршал д’Амбуаз обещал не загружать Леонардо заказами и предоставить ему много времени для его личных занятий.

В Милане к этому времени собралось большое общество художников и ученых, среди которых яркой звездой блистал молодой ученый, анатом Долла Toppe, у которого Леонардо многому мог поучиться.

Вот так и случилось, что Леонардо превратил свой трехмесячный отпуск в Милан почти в шестилетнее пребывание в нем.

Как всегда, в Милане Леонардо работал много и упорно. Это Пыли занятия но математике, механике, гидравлике, аэродинамике и анатомии. Неустанно он пополнял и расширял свои знания. Большой, все более растущий опыт практического приложения его теоретических знаний заставлял его снова и снова пересматривать их, уточнять и пополнять.

Все больше внимания Леонардо уделяет приведению в порядок своих многолетних записей, все чаще мечтает о составлении «трактатов». Это была очень трудная, поистине геркулесовская работа. Леонардо не только хотел привести в порядок многие тысячи своих записей, что уже само по себе представляло бы ценнейший вклад в мировую науку, но, неустанно пересматривая и пополняя их, стремился свести все в единую, стройную систему.

В основе этой системы должно было лежать окончательно определившееся материалистическое миропонимание, полностью освобожденное от каких бы то ни было следов идеализма и религии.

Великая книга природы, как любил говорить Леонардо, открывает внимательному, пытливому уму действие основных законов, которым подчинены все явления. Отыскать эти законы и четко сформулировать их было особенно трудно.

Леонардо хорошо понимал, что он не может ограничиться изложением только одной какой-либо науки. Это было бы неизмеримо легче.

У Леонардо были все возможности до конца (конечно, по условиям времени) разработать какую-либо отдельную науку. Один из величайших математиков того времени, Лука Пачоли, говорил, что Леонардо вполне может быть профессором математики, если только захочет.

И теперь его новый друг, один из виднейших анатомов, Делла Toppe, с восхищением рассматривая анатомические рисунки Леонардо и его записи, называл его величайшим анатомом времени.

Но Леонардо не мог ограничить себя разработкой какой-нибудь одной науки. Он хорошо понимал, что время для этого еще не пришло, что сейчас главной задачей является не столько углубленная разработка отдельных наук или отдельных проблем, сколько закладывание основ нового мировоззрения.

Противник, старый мир, стоявший на пути победы нового мировоззрения, мировоззрения научного, материалистического, был еще очень силен. В распоряжении господствующих классов была такая огромная сила, как католическая церковь, еще крепко владевшая умами миллионов людей, сила жестокая, беспощадно расправлявшаяся кострами и пытками со всем новым. В их руках всё — университеты, книгопечатание, суды, полиция явная и тайная.

Для того чтобы подорвать эту громадную силу старого, средневекового мира, нужно было выступать против него во всеоружии. Надо было иметь ответы по всем вопросам, ответы пусть еще далеко не совершенные.

Он хорошо понимал, какую гигантскую работу время взваливает на его плечи. Но никогда, ни на один миг, не тяготился он этим. Всюду и везде, куда бы ни обращался его пытливый ум, он видел проявление великого начала — материи.

И потому, торопясь, он собирал, записывал все, что могло пригодиться для подлинной народной науки.

* * *

Так в трудах протекала жизнь Леонардо. 12 сентября 1508 года он начинает новую тетрадь своих записей. Эти записи резко отличаются от прежних.

Теперь он задумывается над положением Земли во Вселенной и приходит к мысли о ложности еще господствовавшей в науке и усердно поддерживавшейся католической церковью птолемеевой геоцентрической системы. Эта система утверждала, что центром Вселенной является Земля.

В результате своих размышлений и наблюдений Леонардо приходит к выводу, что Вселенная далеко не ограничивается теми узкими пределами, в которые ее замыкала старая наука, что она беспредельна, что миры бесчисленны.

Совершенно независимо от Коперника он одновременно с ним, а может быть, и несколько раньше, пришел к мысли о том, что Земля — такое же светило, как другие, и движется подобно им, что она «не находится ни в центре круга Солнца, ни в центре Вселенной». Крупными буквами он записывает, что «Солнце не движется».

Из последующего развития науки мы знаем, что Леонардо в этом случае ошибался — Солнце также имеет свое движение. Но тогда это положение, противоположное утверждениям церкви и старой науки, носило явно революционный характер.