Леонардо да Винчи и Братство Сиона

«Великая прорицательница Хильдегард писала о женской фигуре, в которой можно было безошибочно признать богиню, — она пришла к ней во время глубоких раздумий: «Затем мне показалось, что я вижу девушку несравненной красоты, от ее лица шло такое ослепительное сияние, что я не могла полностью рассмотреть ее. Одежды ее были белее снега, ярче звезд, на ногах золотые туфельки. В правой руке она держала солнце и луну и любовно их ласкала. На одной из грудей у нее был медальон из слоновой кости, на котором в глубине сапфира мелькал образ мужчины. И все сотворенное называло эту девушку госпожой. Девушка начала говорить с образом мужчины на своей груди: «Я была с тобой в самом начале, на заре всего того, что священно, я выносила тебя во чреве до начала дней». И я услышала голос, говорящий мне: «Девушка, которую ты видишь, есть Любовь: жилище ее вечность».

Хильдегард, подобно всем средневековым поклонникам куртуазной любви, верила, что мужчины и женщины могут приобщиться к божественности через любовь друг к другу, так чтобы «вся земля стала подобна единому саду любви». И эта любовь должна быть цельным, полным выражением союза и тел и душ, поскольку, как она писала, «властью самой вечности создан физический союз и провозглашено, что два человеческих существа станут физически едины»[311].

Хильдегард была замечательной женщиной, имела глубочайшие познания, особенно в медицине. Уровень ее образованности не поддается объяснению: сама она относила его за счет видений. Возможно, в этом содержится намек на какую-то школу таинств или другое, аналогичное хранилище знаний. Знаменательно, что многие ее труды свидетельствуют о знакомстве с герметической философией[312].

Эта известная аббатиса дала детальное описание женского оргазма, сокращения матки и все прочее. Создается впечатление, что была знакома она с этим не только теоретически, что, вы согласитесь, довольно необычно для святой. Какова бы ни была тайна той информации, которой она владела, она имела огромное влияние на Святого Бернара Клервоского, покровителя и вдохновителя тамплиеров[313].

Эти воины-монахи, на первый взгляд, кажутся препятствием на пути распространения подпольного культа любви. Якобы они были целибаты, но кажется маловероятным, что они по меньшей мере были практическими носителями философии, которая прославляет женскую сексуальность. Но есть намек на такую связь в трудах одного из наших наиболее преданных единомышленников — великого флорентийского поэта Данте Алигьери (1265—1321).

Давно признано, что в его творчестве имеются гностические и герметические темы, например, веком раньше Элифас Леви писал об «Инферно» Данте как о произведении «иоаннитском и гностическом»[314].

Поэта вдохновляли трубадуры юга Франции, он был членом общества поэтов, которые называли себя fidele d'amore — «верные приверженцы любви». Этот кружок всегда считался собранием эстетствующих, но недавно ученые обнаружили, что у них была и тайная эзотерическая мотивация.

Уважаемый ученый Уильям Андерсон в своем исследовании «Данте — творец» пишет о кружке fidele d'amore как о «тесном братстве, стремящемся достичь гармонии между сексуальной и эмоциональной сторонами природы и своим интеллектуальным и мистическим духом»[315]. Он ссылается на исследования французских и итальянских ученых, которые пришли к выводу, что «женщины, которых воспевали поэты, были не женщинами из плоти и крови, но символами идеального Женского Начала и Сапиента — Святой Мудрости» и «женщины этих поэтов были... аллегорией поиска Божественной мудрости»[316].

Андерсон — вместе со своим коллегой Генри Корбиным — видит духовный путь Данте как поиск озарения через сексуальный мистицизм, аналогом которого является творчество трубадуров.

Генри Корбин говорит: