Леонардо да Винчи. Загадки гения

Все это говорит о том, что предположения Вазари относительно дамы, изображенной на портрете, скорее всего, верны. Перед нами портрет Лизы Герардини, заказанный ее мужем примерно в 1503 году. На портрете Лизе слегка за двадцать. Кажется непростительно прозаичным, что на величайшей картине нашего мира изображена обычная флорентийская домохозяйка (ее соперницы более гламурны и аристократичны), но для меня подобная заурядность исполнена высокой поэзии. А теперь поговорим о том, как создавалась эта картина. Вазари пишет о том, что Леонардо не закончил работу. Это означает, что в 1508 году, когда художник покинул Флоренцию, картина не была завершена. Девять лет спустя портрет все еще находился у Леонардо. Тогда его видел Антонио де Беатис. Возможно, все это время Леонардо продолжал работать над портретом. Картина была постоянным спутником художника. Она побывала во многих студиях. Леонардо не раз возвращался к ней, дополняя и изменяя, показывая то, чего не видел прежде. Именно благодаря столь продолжительной работе портрет Моны Лизы приобрел ту непередаваемую тональность, те смысловые нюансы, которые мы чувствуем, но не в силах передать. В «Моне Лизе» чувствуется дыхание времени: вечерний свет падает ей на лицо, за ней высятся скалы, изъеденные безжалостным временем. А ее улыбка не похожа ни на одну другую: это будущее, которое так никогда и не наступит.

Как объект культуры, картину ожидало великое будущее. Известность портрета – это настоящее чудо. Историки прошлого восторгались картиной, но не считали ее уникальной или выдающейся. Превращение «Моны Лизы» в икону началось в середине XIX века. В Северной Европе началось увлечение итальянским Ренессансом в целом и творчеством Леонардо в частности. А то, что картина оказалась в Лувре, еще сильнее подогрело интерес к ней. Ее лицо стали связывать с романтическим представлением о роковой женщине. Мужчины теряли голову от вида этой экзотической красавицы, не испытывающей сострадания.

Большую роль во всеобщем увлечении Джокондой сыграл писатель, критик и куритель гашиша Теофиль Готье. Для него «Мона Лиза» была «прекрасным сфинксом, который таинственно улыбается», ее «божественно ироничный» взгляд сулил «неизвестные наслаждения», она «предлагает восхищенным столетиям загадку, которую они еще не решили» и т. д. Завершая одно из своих славословий, Готье замечает: «Она заставляет тебя почувствовать себя школьником перед герцогиней».[675] Еще одним почитателем картины Леонардо был историк и поклонник искусства эпохи Ренессанса Жюль Мишле. Глядя на картину, писал он, «вы чувствуете восторг и беспокойство, словно картина обладает странным магнетизмом». Мишле писал: «Она привлекает меня, отвращает меня, поглощает меня; я прихожу к ней против своей воли, словно птичка к удаву». Почти те же мысли мы встречаем в дневнике братьев Гонкур 1860 года. Знаменитую красавицу своего времени они называют «куртизанкой XVI века, с улыбкой, полной ночей Джоконды».[676] Так Мона Лиза попала в ряд опасных красавиц рядом с Нана Золя, Лулу Ведекинда и прекрасной креолкой Жанной Дюваль Бодлера.

Знаменитое описание картины, сделанное эстетом Викторианской эпохи Уолтером Патером и впервые опубликованное в 1869 году, явно навеяно галльской восторженностью. Много лет спустя прозаическое описание Патера превратилось в свободный стих, став еще прекраснее и точнее:

«Она старше скал, среди которых восседает,

Как вампир,

Она умирала множество раз

И познала тайны гробницы;

Она погружалась в глубины морей

И путешествовала за драгоценными тканями с восточными купцами, как Леда;

Была матерью Елены Прекрасной, как святая Анна – матерью Марии;

И все это было для нее не более чем звуком лиры или флейты».[677]

Оскар Уайльд очень тонко почувствовал соблазнительную лесть Патера: «Картина становится для нас более прекрасной, чем есть в действительности, и открывает нам тайну, о которой на самом деле ничего не знает!»[678] Но от этого «тайна» «Моны Лизы» не утратила своей привлекательности. В книге Э. М. Форстера «Комната с видом» Люси Ханичерч отправляется в Тоскану, где чувствует себя соприкоснувшейся с загадкой Джоконды: «Он нашел ее прелестно задумчивой. Она напоминала женщину Леонардо да Винчи, которую мы любим не за ее красоту, а за то, чего она нам не говорит».[679]