Леонардо да Винчи. Загадки гения

Но вилла Бельведер была маленьким самостоятельным миром. Леонардо и в Риме сумел закрыться от окружающих. Дворец был относительно новым, но сады, его окружавшие, были старинными, огромными и частично одичавшими. Альберти разработал план нового, упорядоченного сада, с портиками и изящными лестницами, гротами, фонтанами и «забавными статуями» (забавными в силу своей странности – идеальные украшения гротов: отсюда и слово «гротескный».[864] Но планы Альберти не реализовались, и сады остались прежними – смесью леса и сада, украшенной прудами, фонтанами, статуями и тайными беседками. Сады эти тянулись до самого подножия холма. Здесь, а не в городе и не при дворе видим мы утомленного художника, общающегося с «Природой, возлюбленной всех мастеров», а если не с ней, то по крайней мере с одним из садовников, о чем нам рассказывает Вазари:

«К ящерице весьма диковинного вида, найденной садовником Бельведера, он прикрепил крылья из чешуек кожи, содранной им с других ящериц, наполнив их ртутным составом так, что они трепетали, когда ящерица начинала ползать, а затем, приделав к ней глаза, рога и бороду, он ее приручил и держал в коробке, а все друзья, которым он ее показывал, в ужасе разбегались».[865]

Правдива эта история или нет, но она отлично отражает атмосферу таинственности и чародейства, окутывавшую Леонардо в Риме. В 1520 году такое же существо описывает Мигель да Сильва. Он пишет о том, что тварь принадлежала Зороастро: «змея с четырьмя ногами, которую мы приняли за чудо. Зороастро полагает, что некий грифон принес ее по воздуху из Ливии».

Запись, сделанная в Бельведере летним вечером 1514 года: «Закончил 7 июля в 23-м часу в Бельведере, в студии, дарованной мне Великолепным».[866] Закончены были очередные геометрические изыскания, интереса к которым художник никогда не терял. На другом листе Леонардо пишет: «Теперь я начинаю мою книгу «De ludo geometrico» («О геометрических играх»), в которой я покажу дальнейшие пути к бесконечности». Длинные, превратившиеся в манию последовательности геометрических «лун» – разнообразные фигуры, образуемые двумя арками замкнутого пространства круга…[867]

О социальной жизни Леонардо, если таковая и была, нам ничего не известно. В Риме в то время находилось много его знакомцев – Браманте и Микеланджело, Рафаэль, познакомившийся с Леонардо в 1505 году во Флоренции, придворный писатель Кастильоне. Старинный ученик Леонардо, Аталанте Мильиоротти, работал суперинтендантом на строительстве собора Святого Петра.[868] Но их имена не появляются на страницах записных книжек Леонардо – лишь бесконечная череда лун, описание акустических экспериментов, рассказ о поездке в Монте-Марио в поисках окаменелостей да бесконечные расчеты в римских джули: «Салаи: 20 джули; за дом: 12 джули», «Лоренцо занял 4 джули на сено, которое привезли для Рождества».[869]

В конце лета 1514 года Леонардо сопровождал Джулиано в короткой поездке на север. Он пишет о том, что 25 сентября они были в Парме, на постоялом дворе «Колокол», а двумя днями позже «на берегах реки По возле Сант-Анджело».[870]

В конце года произошло радостное семейное воссоединение. В 1514 году в Риме появился второй да Винчи – сводный брат Леонардо, Джулиано, второй сын сера Пьеро, единственный, кто не выступил против него во время юридической тяжбы 1507–1508 годов. Джулиано было уже за тридцать – уважаемый муж, отец и, конечно же, нотариус. Он прибыл в Рим, чтобы получить причитающееся ему вознаграждение. Встреча с Леонардо имела под собой и корыстные мотивы: связи всегда означали очень многое, а связи у Леонардо были. Письмо к папскому чиновнику Никколо Микелоцци говорит о том, что Леонардо пытался помочь брату: