Леонардо да Винчи. Загадки гения

«Мой дорогой мессер Никколо, кого я уважаю, как старшего брата. Вскоре после того, как я покинул вашу светлость, я отправился посмотреть регистр, чтобы узнать, включено ли в него имя моего брата. Книги не было на месте, и мне пришлось долго трудиться, прежде чем я ее нашел. Наконец я пошел к датарию вашей светлости и сказал ему, что завтра его светлость будут просить прочесть документы и зарегистрировать их. Его светлость ответил, что это будет очень трудно, что над документами нужно много работать, поскольку речь идет о столь малой сумме. Если бы речь шла о чем-то более существенном, документы можно было бы зарегистрировать без особых трудностей».[871]

Письмо Леонардо раскрывает саму суть папской бюрократии: если бы речь шла о более значительной сумме, документы обязательно рассмотрели бы, рассчитывая получить приличный процент от сделки. Папским датарием (чиновником, отвечающим за регистрацию и датирование папских булл), столь нелюбезно обошедшимся с Леонардо, был монсиньор Бальдассаре Турини, уроженец тосканского города Пешия. В отличие от просьбы брата Леонардо, творчество самого художника он высоко ценил. Вазари пишет о том, что он заказал ему две небольшие картины.[872]

Нам неизвестно, чем закончились мытарства Джулиано да Винчи, но до наших дней дошло письмо к нему от жены, Алессандры, оставшейся во Флоренции.[873] Письмо, датированное 14 декабря 1514 года, связано с обращением к ювелиру по имени Бастиано: «Та цепь, что он одолжил тебе, вызывает его беспокойство… Я не знаю, о какой цепи он говорит, но думаю, что как раз о той, которую я ношу на шее». Заканчивает Алессандра письмо длинным и теплым постскриптумом, где упоминается и Леонардо:

«Сер Джулиано, Ла Лессандра, ваша жена, очень больна и почти умирает от боли. Я забыла попросить вас напомнить обо мне вашему брату Лионардо, замечательному и исключительному человеку. Все знают, что Ла Лессандра потеряла свое остроумие и превратилась в бледную тень. И кроме всего, я вам кланяюсь и напоминаю, что Флоренция столь же прекрасна, как Рим, особенно потому, что здесь ваша жена и дочь».

Очень деликатное и теплое письмо. Трогает история о золотой цепи, чувство одиночества, охватившее женщину, ее теплое отношение к своему «eccellentissimo е singularissimo» деверю. Это письмо сохранилось в бумагах Леонардо, из чего можно сделать вывод о том, что Джулиано передал его ему во время встречи с ним в Риме зимой 1514/15 года.

Свободное место в нижней части листа Леонардо использовал для очередных геометрических эскизов, а на обороте написал: «Моя книга в руках мессера Баттисты дель Аквила, личного эконома папы». Ниже написаны слова «De Vocie» – «О голосе». Возможно, так называлась книга, находившаяся у дель Аквилы. Ту же фразу мы встречаем в римских записных книжках Леонардо: «De Vocie – почему сильный ветер, проходя через трубы, производит пронзительный звук».[874] Среди поздних анатомических эскизов мы находим множество записей по вокальной акустике. Возможно, дель Аквила держал в руках трактат Леонардо, посвященный этому вопросу. Может быть, папский эконом читал труд художника ради удовольствия, а может быть, его рукописи изучались в связи с доносом на анатомические увлечения Леонардо, поступившим в 1515 году.

9 января 1515 года Леонардо пишет: «Великолепный Джулиано покинул Рим на заре, чтобы сочетаться браком со своей невестой в Савойе, и в тот же день была кончина короля Франции».[875] На самом деле Людовик XII умер десятью днями раньше, так что Леонардо пишет о дне, когда он узнал об этом событии. Невестой Джулиано Медичи была Филиберта Савойская, тетя нового короля Франциска I. Этот брак, несомненно, диктовался соображениями чисто политическими.