Леонардо да Винчи. Загадки гения

У этого рисунка может быть и другой подтекст. Существует предположение – символическое или непристойное, в зависимости от того, кто его высказывает, – о том, что Дева понесла во время Благовещения. Архангел Гавриил принес с собой Святой Дух, который и проник в Деву. Эротическое истолкование этого факта мы находим у Пуччи в «Королеве Востока». Леонардо отлично знал и часто цитировал это произведение. В нем мощный член юноши называют даром от архангела Гавриила: «Она сказала: “Любовь моя, где ты это взял?” И он ответил: “Архангел Гавриил по воле Господа даровал его мне”. – “Неудивительно, – [сказала она, ] – что он так красив, ведь он снизошел прямо с неба!”».[883] Богохульная еретическая идея о том, что Благовещение на самом деле было чисто эротическим актом, бытовала в елизаветинской Англии. Граф Оксфордский, юный аристократ, много времени проведший в Италии, любил шокировать своих гостей, говоря о том, что «Иосиф был рогоносцем». Кристофер Марло, этот Макиавелли елизаветинской Англии, говорил, что «ангел Гавриил был сводником Святого Духа, потому что он принес привет Марии».[884]

«Привет» Марии выражается на ранних эскизах и рисунках поднятой правой рукой. В атеистический же XVI век тот же самый жест приобретает оттенок непристойности.

Все это напоминает нам загадочную запись, которую Леонардо сделал, а затем перечеркнул на листе, ныне входящем в Атлантический кодекс. Лист также датируется 1505 годом. На его обороте изображено несколько небольших коней для «Битвы при Ангиари». Леонардо написал: «Когда я сделал младенца Христа, ты вверг меня в темницу. Теперь же, если я покажу Его взрослым, ты сделаешь со мной худшее». Первую часть фразы можно связать с событиями 1476 года, когда Леонардо попал в тюрьму за связь с Якопо Сальтарелли. Возможно, тогда он написал Христа или сделал терракотовую статую, использовав Якопо в качестве натурщика. Теперь же он понимает, что его новая работа может стать причиной еще большего скандала. В изображениях ангелов и молодого Христа у Леонардо всегда сливаются гомосексуальность и высокая духовность. В качестве натурщиков он использует сексуально привлекательных юношей, и гомоэротизм присутствует во всех написанных им ангелах («Благовещение», «Мадонна в скалах», терракота из Сан-Дженнаро). Но высшее проявление этой идеи мы видим в «Ангеле воплощенном».

Связь между этим ангелом и хранящимся в Лувре «Святым Иоанном» прослеживается и в других поздних работах. Леонардо вновь и вновь возвращается к своему замыслу – точно так же, как когда-то возвращался к «Леде» или группе «Святой Анны». Но «Святой Иоанн» – это картина совершенно иная, непохожая на другие. Правая рука более не протянута вперед, открывая тело ангела или святого. Теперь она прижата к груди, прикрывая юную грудь и привлекая внимание к длинным, красивым пальцам левой (впрочем, левая рука остается точно такой же, как на эскизах). Полупрозрачная вуаль заменена звериной шкурой. На картине не показаны бедра святого. Кукольное лицо с огромными глазами «Воплощенного ангела» превратилось в сияющий, исполненный высокой духовности лик, обрамленный темно-рыжими кудрями. Андрогинность фигуры сохранилась, но она более не подчеркнута, как это было сделано на рисунке. Отойдя от сексуальной конкретики, Леонардо создает гораздо более глубокую и элегантную двусмысленность. Луврская картина по-прежнему несет на себе налет гомоэротизма – и сходство Иоанна с идеализированным образом Салаи связывает ее с личной жизнью Леонардо. Но все эти аспекты меркнут перед непостижимым сиянием, излучаемым картиной. Разложение и извращенность, которые были в «Ангеле воплощенном», исчезли благодаря волшебным «маслам и травам», полученным в Бельведере. Медленно, спокойно, слой за слоем они покрывали подготовленную доску, пока перед нами не возникла фигура, которую мы видим сейчас, – духовная и сексуальная, мужественная и женственная, грешная и святая. Леонардо сумел разрешить все конфликты сложной жизни человека.

Хотя композиционно «Ангел воплощенный» во многом напоминает благовествующего ангела, в нем присутствует еще один мотив, который можно было бы назвать Вассо malato, то есть «Больной Вакх». Этот сюжет хорошо знаком нам по картине Караваджо.[885] В картине переплетается языческая и христианская иконография. С этим мы уже сталкивались в «Леде». Леда – это языческая Мадонна, образ чудесного материнства. Отцом детей Леды стал не Дух Святой в образе голубя, а античный бог, принявший облик лебедя.