Леонид Агутин. Авторизованная биография

Далее по дну оврага проходила железная дорога, которую потом ликвидировали при строительстве Третьего кольца. Через нее был перекинут деревянный пешеходный мостик, по которому когда-то мы, детвора, бегали в ближайшую деревню за молоком к тете Дусе.

В 1957 году началось строительство Ленинского проспекта. Многих жильцов нашего дома, которые жили по 5–6 человек в комнате или в подвалах, переселили в отдельные квартиры этих новостроек. А нам троим, имеющим две комнаты, расширение жилплощади не «грозило», наша семья оставалась в коммуналке.

Мы вошли во двор. Там, где нестройными рядами и между деревьями теперь стояли гаражи-ракушки, когда-то мальчишки гоняли футбольный мяч, а зимой на этом месте заливали каток. Вечерами под большим ветвистым деревом на самодельном столике старики стучали в домино. Иногда брат выносил патефон, и мы устраивали танцы. Рядом с домом целыми днями носилась детвора. (Теперь здесь вместо снесенных ракушек на аккуратно расчерченном асфальте паркуются бесчисленные авто.)

Подошли с мужем к моему бывшему подъезду и, не сговариваясь, подняли глаза к седьмому этажу. Балкон был по-современному застеклен. Мы долго смотрели на него, представляя, как малюсенький Лёнька застрял, пытаясь выйти на улицу…

А вот и та самая калитка, и, как когда-то давно, я вхожу в Нескучный сад. Три параллельные аллеи, теперь усыпанные кирпичной крошкой, ведут к памятнику 800-летия Москвы. Сейчас он выглядит не столь нарядно, и неудивительно – ему уже больше полувека. Те же цветочные клумбы, газоны и беседки-раковины. Только вьющегося плюща на них нет, и видно, что сделаны они из обычных водопроводных труб, а витые узоры – из толстой проволоки. В саду много асфальтированных дорожек, но стало меньше скамеек и почти нет гуляющих.

А во времена моего детства Нескучный сад был центром отдыха и развлечений. Летом на лужайках мы играли в лапту, казаки-разбойники, двенадцать палочек. Зимой в оврагах заливали ледяные горки и с разбега, бесстрашно скатывались с них на ногах почти до самой Москвы-реки. Иногда мы катались на картонках, устраивая у подножия длинной пологой горы кучу-малу.

Позже, когда нам купили коньки, мы стали бегать через Нескучный сад на каток в парк Горького, поскольку на центральный вход у нас денег не было. Катались мы тогда на норвежках, или, как их еще называли, «ножах».

Однажды с нами случилась неприятность. Уж очень все любили ездить цепочкой, держась друг за друга, что было запрещено правилами. Нас заметили и потребовали следовать всем на коньках за милиционером в ближайшее отделение. Там нашу компанию заставили вслух прочитать инструкцию и правила поведения на катке. Только после этого нас отпустили в раздевалку, перерезав шнурки на ботинках – чтобы впредь неповадно было…

Ковыляя, кое-как мы добрели до места, где спрятали свои ботинки (они же не знали, что мы еще и безбилетники!), переобулись и побежали домой через сад. Это не испортило нашего настроения, и мы продолжали ходить на каток прежним способом. Очень нравилась нам, молодым, та атмосфера: ощущение свободы, радости и общения. Ну а цепочкой мы, конечно, больше не катались.

* * *

Мы дошли до «Летнего домика» – памятника архитектуры XVIII века, где потом разместилась читальня. Спустились на дно глубокого оврага с заброшенным искусственным прудом, в котором плавали две утки. Нас поражали тишина, покой и чистый воздух, напоенный ароматами сада. Деревья роняли в воду свою первую позолоту с легким грустным шелестом…

Невольно вспомнились чьи-то стихи:

В пруду две утки крякают
О теплой стороне.
Люблю погоду всякую,
Но что-то грустно мне.

Осенний гром доносится,

И морщится вода.
И осень в душу просится
Навеки… навсегда…

Странно и трепетно было мне одновременно ощущать присутствие прошлого и настоящего…

Глава вторая Проза Беляева и кое-что из жизни отдыхающих

Из князи в грязи Первая фотосессия У синего моря… • Первая «гитара» • «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер» • «Тике, тике, тачке…»

В конце мая 1969 года мы попрощались с Ленинским проспектом. Купили маленькую двухкомнатную квартирку с центральной проходной комнатой в кооперативном, только что сданном, блочном доме на окраине Москвы, в районе Беляева.

Нет, это не название станции метро – ее тогда еще не существовало. Последней на этой ветке была «Калужская». Наш шестой микрорайон строился на месте снесенных деревень и назывался Коньково-Деревлево.

О таких новостройках конца шестидесятых годов Борис Слуцкий писал:

Последний дом Москвы,
а дальше – Не Москва,
дороги и мосты,
деревья и трава

…

Действительно, сразу за нашим домом простирался Битцевский лес.