Леонид Брежнев

Боюсь, что Сергей Хрущев искренне заблуждается, когда утверждает, что главной пружиной в заговоре против его отца был Брежнев. Это заблуждение, впрочем, легко понять, так как именно Брежнев должен был вызывать особую ненависть у Хрущева и его семьи после «октябрьского переворота», поскольку ни к кому другому Хрущев так хорошо не относился, как к нему. Кроме того, Сергей, вероятно не может признаться себе самому, в какой степени он и в особенности Аджубей были обмануты Шелепиным и Семичастным — комсомольскими «младотурками», как мы их между собой называли. Те не только сумели вкрасться к ним в доверие, выглядеть самыми надежными, закадычными друзьями-приятелями, прежде всего Аджубея, но и самым ловким образом провели родственников Хрущева в драматический момент октябрьского Пленума.

Нет, свержение Хрущева готовил вначале не Брежнев. Многие полагают, что это сделал Суслов. На самом деле начало заговору положила группа «молодежи» во главе с Шелепиным. Собирались они в самых неожиданных местах, чаще всего на стадионе во время футбольных состязаний. И там сговаривались. Особая роль отводилась Семичастному, руководителю КГБ, рекомендованному на этот пост Шелепиным. Его задача заключалась в том, чтобы парализовать охрану Хрущева…

Мне известно об этом, можно сказать, из первых рук. Вскоре после октябрьского Пленума ЦК мы с Е. Кусковым готовили речь для П. Н. Демичева, который был в ту пору секретарем ЦК. И он торжествующе рассказал нам, как Шелепин собирал бывших комсомольцев, в том числе его, и как они разрабатывали план «освобождения» Хрущева. Он ясно давал нам понять, что инициатива исходила не от Брежнева и что тот только на последнем этапе включился в дело. Я хорошо помню взволнованное замечание Демичева: «Не знали, чем кончится все и не окажемся ли мы завтра неизвестно где». Примерно то же сообщил мне — правда, в скупых словах — и Андропов.

Ф. Бурлацкий, с. 136–137.

* * *

За многие годы Брежнев накопил опыт политического выживания, маневрирования в борьбе за власть, что особенно ярко было проявлено им при соперничестве с Ф. Р. Козловым и Н. В. Подгорным, главными его оппонентами. Многому, очень многому научился он и у Хрущева, который в беседе с французским государственным деятелем Ги Молле назвал Брежнева одним из своих преемников. К тому времени Ф. Р. Козлов уже «сошел с дистанции», и Хрущев подыскивал на его место такого человека, который был бы предан ему лично. Известный западный советолог Поль Мерфи в своей книге «Брежнев — советский политик» не без оснований писал, что вряд ли в партии был человек, преданный Хрущеву больше, чем Брежнев, без чего последний, разумеется, никогда не поднялся бы наверх. Однако своим поведением Брежнев стал неудовлетворять Хрущева, он проявлял определенную независимость в суждениях, а порой даже и в действиях, что, конечно же, понуждало Хрущева искать ему противовес из тогдашних членов Президиума. Прежде всего он обратился к украинским кадрам. Кандидатуру Кириленко исключил с ходу, так как тот был слишком близок к Брежневу, а выбор свой остановил на Подгорном, поскольку в политическом отношении тот был более зависимым и, надо сказать, не в пример Брежневу менее честолюбив. Брежнев воспринял этот шаг Хрущева весьма болезненно, что впоследствии и побудило его бороться за устранение Хрущева. Имея высокие полномочия в Секретариате ЦК, опираясь на свои кадры (в первую очередь днепропетровские и молдавские), которые при недогляде Хрущева он расставил на важнейших участках работы, в том числе в руководстве Вооруженных Сил и КГБ, Брежнев постепенно набирал силу. С определенного момента его поддержали Подгорный и Суслов, и вот эта-то троица и стояла во главе заговора против Хрущева, а не Шелепин, как ошибочно пишут авторы некоторых статей о том, как смещали Хрущева, хотя, конечно, и Шелепин играл существенную роль.

П. Родионов. Знамя. 1989. № 8. С. 185.

* * *

Не знаю, как это происходило в Политбюро и ЦК, но Брежнев в один из сентябрьских дней 1964 года вызвал к себе группу руководящих работников (в том числе и меня) и дал поручение побывать в нескольких республиках и областях. Мы поняли: надо посмотреть, как реагируют на это решение (раздел партийных организаций на промышленные и сельскохозяйственные) руководители и коммунисты на местах. Но дал задание Леонид Ильич в какой-то неясной форме, намеками. Видно, сам боялся провала собственной миссии. Поэтому говорил примерно так:

 — Это правильное мероприятие, верное партийное решение, ЦК одобрил его. Вы только посмотрите повнимательнее, как на местах народ реагирует, довольны люди или нет…

Через некоторое время группа докладывала Брежневу итоги своих поездок. Беседа велась очень осторожно, без каких-либо политических оценок и крайних выводов. Леонид Ильич, как мне показалось, был удовлетворен общими результатами. Они, бесспорно, свидетельствовали о неудаче эксперимента и падении авторитета Хрущева в партийных кругах.

Ю. Королев, с. 111–113.

* * *