Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны

Как успех, так и трагедия Брежнева заключались в том, что он с помощью своего девиза «Каждый должен спокойно жить и работать» нашел путь, который умиротворял травмированное общество, но при этом привел политическую систему (но не общество!) к окостенению. Другими словами, страх, порожденный 30 годами террора, был столь всеобъемлющим, что политическая связь с ним вела к параличу Центрального комитета и Политбюро. Брежневу не удалось утвердить политическую культуру, в соответствии с которой смена руководителя представляла бы собой обычные действия, а не угрозу его существованию. Но для этого слишком велика была не только травма, пережитая вследствие сталинского террора и унижений при Хрущеве. Принципиальное функционирование советского господства в рамках отношений между патронатом и клиентелой также препятствовало «объективной» оценке реформ и новшеств в соответствии с их полезностью, а не принадлежностью к клану. Но эти личные связи казались в пору доносительства и демонтажа прежних политических структур единственным гарантом по крайней мере хотя бы какой-то безопасности, будучи тем самым и следствием безумия чисток и перемещений. Таким образом, «днепропетровская мафия» являлась и прямым следствием сталинского террора, и возникла как «структура выживания». Объединения лиц определяли мышление, восприятие визави и оценку политических концепций.

Это дало себя знать в связи с «реформами Косыгина», которых Брежнев в принципе хотел, но в конечном счете торпедировал и дискредитировал, так как они усиливали его соперника и могли дать ему властные преференции. Экономический застой являлся прямым последствием политики стабильности в кадрах, с одной стороны, и первенства идеологии – с другой стороны. Было трагедией, что Брежнев, хотя, наверное, в меньшей степени, чем Косыгин, осознавал нарастающее расстройство народного хозяйства и необходимость второй промышленной революции. Но хотя он любил выступать в качестве обвинителя нерадивых министров, он не мог отказаться от политики, поддерживающей только его клиентов, и от централизованного планирования экономики. Вместо структурных реформ, он ограничивался моральными апелляциями. Хрущев в 1962 г. в качестве крайней меры использовал золотой запас страны, чтобы купить продукты за границей, а для Брежнева это стала привычкой и константой его экономической политики. Масштабные закупки мяса, хлеба, одежды и других товаров ширпотреба являлись негласным признанием того, что его грандиозные планы развития легкой промышленности не реализованы. Но в то же время использование золотых запасов свидетельствует о честных и серьезных намерениях Брежнева поднять жизненный уровень населения. Осуществить такие трансакции СССР мог только благодаря вывозу энергетических ресурсов, а именно газа и нефти, на Запад. Так получилось, что СССР обеспечивал капиталистические рыночные экономики своим топливом, а капстраны кормили, одевали и обували советских людей, чтобы они, как желал того Брежнев, могли «спокойно жить и плодотворно работать».

Большая заслуга Брежнева заключалась в том, что он дал возможность значительной части населения более-менее спокойно жить, обеспечил скромное благосостояние, гарантировал социальные выплаты и объявил законными мечты о собственной квартире, даче и автомобиле. Он перенес на все общество мелкобуржуазное желание обеспеченной жизни, о чем когда-то мечтала для него мать. С этой точки зрения генсек сделал Советский Союз более человечным, он поставил в центр политики индивида с его основными потребностями. Он не только продолжал социальные программы Хрущева, но даже объявил повышение жизненного уровня генеральной линией партии. Конечно, это умозрительное заключение, так как мы не можем «заглянуть в ум и сердце» Брежнева, но после всего того, что он видел во время коллективизации, на войне и в послевоенные годы на Украине, в Молдавии и Казахстане, его действительным искренним желанием, казалось, было улучшить жизнь советских граждан, сделать ее достойной. Брежнев переключил общество с революционного модуса на социальный. Неоспоримое следствие этой новой ориентации заключалось в том, что Советский Союз стал для многих людей реальностью, не подлежавшей сомнению, константой, о которой никто не думал, что она может когда-либо уйти в небытие2867.

Трагедия заключалась в том, что с 1975 г. советские люди наблюдали по телевидению дряхлость и маразм руководителя их партии и государства. В конце концов, однако, и это оказалось успехом Брежнева: советский лидер как личность мог быть болен, но политическая система не теряла в результате этого силу и стабильность. По мнению Черняева, большинство людей не задумывались над тем, как слабо за десять лет до Горбачева Политбюро управляло страной. Советские люди смеялись над Брежневым, но генсек говорил: пока они смеются, они меня любят.