Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

В передаче возникает противоречивый образ покойного: образ Великого, но одновременно несчастного человека, неудовлетворенного ролью марионетки, навязанной ему. Для Теда открывается двойственность, противоречие Бредли, с одной стороны, богатого, популярного, имеющего огромную власть, а с другой – постоянно вынужденного поступаться собственным «я», исполнять предписанную ему роль в оболванивании масс, лишенного нормальных человеческих отношений.

Столкнувшись ближе с обстоятельствами гибели Бредли, с атмосферой, царившей вокруг него в последнее время, когда Бредли попытался ввести в свою программу политические мотивы, Стивенс начинает понимать, что гибель его не была случайной.

Делая прощальную передачу, Стивенс на себе испытывает давление и посулами, и угрозами, для того чтобы он поступился правдой, которую он узнал о Бредли. Но принять правила «игры» большого бизнеса, которые требуют отказа от собственных взглядов, нравственных критериев, оказывается для Стивенса, человека честного, порядочного, лояльного, неприемлемым.

Тема нравственного выбора, нравственного противостояния стала для телефильма «Претендент» одной из ведущих, что помогло глубже вскрыть болевые точки буржуазного телемира».

В фильме был собран прекрасный актерский состав. Коллегами Филатова по съемочной площадке были: Юрий Яковлев (Билли Хадсен), Леонид Каневский (Макс), Армен Джигарханян (Ральф Паркер), Людмила Гурченко (Кэрол Робертсон), Лев Дуров (Пол Фостер), Людмила Максакова (Рита Нильсон), Ираклий Хизанишвили (Дино Костелло), Зузана Езерска (Мегги).

Съемки фильма начались 22 апреля с зарубежной экспедиции: съемочной площадкой стал чехословацкий город Братислава. Там снимались эпизоды: улицы города, дом Тони, ипподром, бильярдная, подъезд дома Теда, ресторан, больница, квартира Кэрол, кафе в парке, кабинет Кастелло, кабинет Рассела.

Тем временем на родине Филатова в газете «Советская культура» было опубликовано большое интервью с ним (номер от 14 июня), где актер выразил мысли, характерные для большинства кинематографистов, вдохновленных своим недавно прошедшим V съездом, который получил название «революционного». Приведу лишь некоторые отрывки из его интервью «Советской культуре»:

«Я много езжу по стране, имею пристрастие к самым, что называется „глубинкам“. Аудитория разная – выступаю перед рабочими, в университетах, люблю ездить к солдатам в воинские части… Работаю „плотно“: часа два – без кинороликов, чем горжусь, ибо нет удовлетворения более полного, когда ты, актер, говоришь искренне и чувствуешь по атмосфере зала, по глазам, что людям интересно. Поддержка, мнение зрителей – что может быть нужнее?

Очень часто слышишь зрительскую претензию, вопрос: почему в сегодняшнем искусстве нет потрясений? Искусство, что ни говори, – это система шоков. Я имею в виду эмоциональный, духовный шок – от открытия характера, от героя, который, как и ты, живет обыкновенной жизнью, озабочен всем тем же, что и тысячи его сограждан, и который при всем при том силой художественной убедительности как бы срывает пыльцу обыденности с узнаваемых вещей, заставляет задуматься о проблемах и процессах глубинных, показывает нам вариант судьбы, наполненной высоким содержанием. А много ли фильмов, спектаклей, способных перевернуть душу зрителя, заставить его заплакать или от души посмеяться, натолкнуть на какую-то важную мысль? Искусство еще есть и «будитель», создающий беспокойство, из которого возникают вопросы. А что мы видим на экране? Не много ли развелось у нас «героев», бездеятельно резонерствующих, которые внушают один лишь созерцательный покой?..

Идею нужно защищать талантом, а не назидательностью, и тогда получится настоящий идейный фильм, как «Чапаев», например. Только талантливый, свежий, острый, полемический сценарий сможет служить импульсом для рождения талантливого фильма. Кино ждет освежающего ветра благотворных перемен. Оно полно надежд…

Я думаю, искусство не может давать исчерпывающие ответы на все вопросы, которые ставит время. Искусство – вещь интуитивная, и его задача ставить вопросы перед обществом, смягчать нравы, но и это – задача колоссальная. Даже если на микрон перестроится постепенно какая-то частица сознания в сторону добра, порядочности – это уже много. А для этого нужна в искусстве правда, та мера искренности, которая превышает все остальное. Без ложной риторики и демагогии, с подлинно гражданских позиций…»

Трудно не согласиться с каждым словом этого интервью. Однако мы-то теперь знаем, что все эти благие пожелания так и не осуществились. Революция в Союзе кинематографистов, ниспровержение былых кумиров, место которых заняли люди вроде бы известные, но куда более мелкие по своим творческим, да и человеческим масштабам, привели к полному развалу советского кинематографа. Никаких новых «Чапаевых», о которых мечталось Филатову в июне 86-го, на свет не появилось, а появились совсем иные фильмы: «Интердевочка», «Твари», «Бля» и т. д. и т. п.