Леонид Гайдай

Далее следует третий элемент классических погонь: ужасающая катастрофа, машина, летящая в пропасть. Есть у нас и это. Балбес бросает на дорогу бутыль с машинным маслом и злорадно усмехается, предвкушая неизбежную аварию преследователей. И действительно, тележка скользит на разлитом масле, закручивается в смертельной спирали и летит в пропасть, разваливаясь по частям. Однако, согласно традиции, благородные герои не погибают. В данном случае Шурик и Эдик успевают ухватиться за сук растущего над пропастью дерева»^{119}.

Не менее захватывающе читается финальная «сцена из фильма ужасов» в квартире Саахова. Как выясняется, этот эпизод вполне осознанно создавался «под Хичкока», прославленные триллеры которого, конечно, не попадали в советский прокат, но, как видно, были прекрасно известны Гайдаю:

«За спиной Саахова распахивается окно, и, когда он подходит, чтобы закрыть его, в комнату, зловеще хлопая крыльями, влетает дрессированная ворона и садится на шкаф.

— Кыш, кыш! — пытается прогнать ее Саахов, но ворона, не двигаясь, нагло каркает и почти по-человечески косит на него глазом.

Всё это совпадает с темой злого гения, звучащей сейчас из динамика телевизора. Саахову становится страшно. А тут еще раздается стук в дверь.

— Кто тут? — испуганно спрашивает Саахов.

Никакого ответа. Только скрипит дверца шкафа, на которой качается мрачная ворона. Это уже Хичкок! И хотя товарищ Саахов никогда не видел фильмов ужасов Хичкока, сейчас он испытывает неподдельный ужас. Он делает несколько шагов к креслу — и вдруг гаснет свет.

С трудом добравшись на подгибающихся ногах до торшера, Саахов ощупью находит выключатель, зажигает свет и… видит привидение. В его кресле перед телевизором сидит Нина, в белой шали, прямая и неподвижная»^{120}.

Забавное совпадение: «Кавказская пленница», как и новелла «Напарник», заканчивается сценой самосуда. Но если бедолага Федя помимо порки получил еще и «персональный наряд на все пятнадцать суток», то товарищ Саахов попросту «не может сесть» — не только в буквальном, но и в переносном смысле этого выражения, как явно подразумевалось авторами сценария. Мол, номенклатурного работника высокого ранга уж как-нибудь оправдают, в отличие от его наемников. Смелый сатирический намек! Но не менее дерзким выглядело то, что в фигуре Саахова слегка проступали очертания самого Иосифа Сталина. Начиная с «Кавказской пленницы» тень вождя будет всё чаще «навещать» комедии Гайдая, которые явно не так просты и прямолинейны, как это может показаться при их поверхностном просмотре.

Нелирическое отступление ГАЙДАЙ И СТАЛИН

Как Леонид Гайдай относился к Сталину? На этот вопрос с уверенностью можно ответить только при разговоре о молодых годах Гайдая, то есть о том времени, когда Сталин еще правил страной. Так, 22 декабря 1949 года 26-лет-ний Леонид писал родителям в Иркутск: «Вчера был радостный, торжественный день — день рождения Иосифа Виссарионовича. Здесь, в Москве, как-то острее чувствуешь знаменательные даты. Был вечером на Красной площади. Каждый зубец Кремля, каждая башенка в огнях, над собором Василия Блаженного огромный светящийся портрет Сталина. В центре — толпы народа. Настроение у всех праздничное, приподнятое. Москвичи говорят, что только в день 800-летия Москвы и в день Победы в 1945 г. было так празднично в Москве»^{121}.

Позже отношение Гайдая к Сталину, видимо, поменялось. Об этом косвенно свидетельствуют различные иронические намеки и полунамеки на великого вождя, присутствующие во многих гайдаевских комедиях. И первой в этом ряду, конечно, была «Кавказская пленница».

«У Гайдая был очень кропотливый отбор материала, — вспоминал Александр Зацепин. — И, конечно, монтаж. Очень многое из того, что было снято, он сам выбрасывал. Но многое у него отнимали насильно. Помню, что в «Кавказской пленнице» была чудесная панорама товарища Саахова снизу вверх: сапоги, военные брюки, китель, рука, засунутая за китель, — точно Сталин. Доходим до головы — товарищ Саахов. В просмотровом зале стоял гомерический смех, но в Госкино этот кадр безжалостно вырезали и смыли негатив. Много таких гайдаевских замечательных деталей исчезло навсегда»^{122}.

А в 1993 году на вопрос корреспондентки журнала «Экран и сцена»: «Вам не кажется, что ваш Саахов — такой маленький Берия?» — Гайдай ответил: «Так и было задумано».

Присутствует в «Пленнице» и ирония по отношению к Хрущеву. «Это, как его, волюнтаризм!» — произносит в одной из сцен Балбес. В те годы данное слово ассоциировалось именно с Хрущевым — причины его досрочного снятия и отправки на пенсию были повсеместно указаны в печати: «волюнтаризм и субъективизм».

Однако столь же открыто высмеивать Сталина уже возбранялось — с приходом к власти Брежнева хрущевский курс на десталинизацию был немедленно свернут.