Леонид Гайдай

Из института кинематографии ему прислали программу, и он сейчас усиленно готовится. Ехать думает в двадцатых числах июля. Вчера подал Волину заявление об увольнении. Сейчас, когда я пишу эти строки, Леня расставляет на доске шахматы и усиленно агитирует «сгонять одну партию» Придется на 15 минут прерваться… Как и следовало ожидать, партию выиграл я. Люля сделал несколько непростительных промахов и в расстроенных чувствах пошел в сад (около дома) срезать сирень… Люля нарезал сирени и зовет меня в город… Привет от папы, мамы, Лени.

А. Г.»^{24}.

В июле 1949 года Леонид Гайдай переезжает в Москву — второй главный город в его биографии, в котором он останется на последние 44 года семидесятилетней жизни.

Глава третья ЛЕОНИД ИОВИЧ МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ

Инкогнито из Иркутска. ВГИК. Александров

О том, как Гайдай поступал во ВГИК, подробно рассказал его однокурсник Иван Фролов, режиссер документального кино и автор посвященной творчеству Гайдая книги «В лучах эксцентрики»:

«Август 1949 года. В коридорах Всесоюзного государственного института кинематографии столпотворение. Сотни юношей и девушек, стремящихся к красивой жизни или к каторжной работе в кино, пытают свое счастье, сдавая вступительные экзамены на различные факультеты…

Среди поступающих одновременно со мной на режиссерский факультет резко выделялась колоритная фигура длинного, как жердь, абитуриента.

— Леонид Гайдай, — представился он.

Новый знакомый много хохмил, относился к себе с иронией. Это запомнилось.

Мне было в то время двадцать три года, Гайдаю — двадцать шесть. В разговоре выяснилось, что оба мы — инвалиды Отечественной войны, и, как бывшие фронтовики, [мы] быстро нашли общий язык.

Оказалось, что Гайдай уже окончил театральную студию и успешно работал актером в Иркутском областном драматическом театре.

— Играл Соленого в «Трех сестрах», Ивана Земнухова в «Молодой гвардии», — рассказывал он, — Медведева в «Славе» Гусева, Винченцио в «Укрощении строптивой», шофера Гончаренко — «Под каштанами Праги» Симонова, радиста Апанасенко — «За тех, кто в море» Лавренева, Якова Яссе в «Заговоре обреченных» Вирты и десяток мелких ролей.

Вообще во ВГИК поступали люди хорошо подготовленные, с удивительным для меня кругозором. История кино, со всей персоналией, была для них родной стихией, и они тут же, перед дверью приемной комиссии, стали просвещать меня. Говорили, какие фильмы поставили набиравшие курс режиссеры М. Ромм и С. Герасимов, какие склонности и пристрастия выказывают в своем творчестве, какие качества хотят видеть в будущих студентах и даже — какие вопросы задают.

Я мог похвастаться лишь тем, что подростком работал киномехаником и Петра Алейникова отличал от Бориса Андреева. Поэтому эрудиция новых знакомых повергла меня в уныние.

Гайдай тоже был подготовлен неплохо. Особенно хорошо он знал киноактеров. В разговоре часто ссылался на свою театральную практику, анализировал образы, которые приходилось воплощать…

Поступок собеседника, решившего поменять престижную работу успешно выступающего актера на шаткое положение студента с абсолютно неясной перспективой, казался мне нелогичным. На мое удивление по этому поводу он шутливо бросил:

— Половина успеха актера зависит от случайностей, половина — от внешности, остальное — от таланта. Надоело быть рабом обстоятельств.

И тут же я узнал, что одновременно со ВГИКом он сдает экзамены на режиссерский факультет ГИТИСа[6]. Этот выбор профессии, от которой он чувствовал полную зависимость в своей деятельности, многое объяснил мне: Гайдай хочет обрести самостоятельность, стать хозяином своей судьбы… <…>

Среди студентов курса Гайдай был, пожалуй, самой заметной личностью. Профессиональный актер. Самый длинный и чуть ли не самый худой. Небольшая голова со вздернутым пуговкой носиком придавала всему облику несерьезный вид. Будущий режиссер с фигурой Дон Кихота и с лицом клоуна казался мне заманчивым объектом для карикатуристов.

Нужно добавить, что Гайдай комичен не только по внешности. В жизни это прирожденный актер, мастер на веселые, не всегда безобидные проделки и розыгрыши. И острослов.

Помню, о двух наших однокурсниках он очень метко сказал, что один из них — актер «дубовый», а другой — «липовый»^{25}.

Сам Гайдай в одном из последних интервью вспоминал, что поначалу считал более предпочтительным для себя вариантом учебу в ГИТИСе:

«Я сдавал экзамены сразу в два института. ГИТИС был основной, и там были основные документы, а ВГИК — так, между прочим, и туда я отдал копии. Сдал я экзамены все на «отлично», а в списках — это во ВГИКе — себя не увидел. Что такое, говорю, я прошел, а фамилии нет. А мне отвечают: вот принесете подлинные документы, тогда себя в списках и увидите. Я сбегал в ГИТИС, забрал оттуда документы. И не жалею об этом»^{26}.