Леонтоподиум

Магнус шумно втянул воздух. Он как будто задыхался.

– Убирайся! – прошипел он. – Убирайся вон, мерзкая тварь!

Да что это с ним? Обычно он обращался со мной как с мусором, но всегда позволял заработать на рюмку-другую, а Карл даже мог подкинуть сигарет. Ах да! Со всеми своими проблемами я совсем забыл про Карла.

– Как ты вообще осмелился тут показаться? Ты, ты…

Ему снова не хватало воздуха. Магнус ударил меня в лицо. Похоже, сломал мне нос. Двигался он медленно, настолько медленно, что я успел бы не только увернуться, но и пару раз обежать вокруг его бара. Я не стал защищаться. В конце концов, Магнус был одним из немногих обитателей Леонтоподиума, кто хорошо ко мне относился, а сейчас он имел право на гнев. Сил у старика было немного, и я упал только после шестого удара, и то только потому, что не хотел больше видеть его лицо и слышать, как он задыхается. Интересно, что ему сказали про сына? И сказали ли что-нибудь вообще? В любом случае Карл уже наверняка мертв. Не думаю, чтобы Тритрети дал Раде шанс найти и допросить мальчишку. Я сгруппировался и закрыл голову руками.

– Хватит, Магнус. Он просто делал, что ему приказали. Ты же знаешь, – услышал я.

Удары прекратились, послышалась возня. Я поднялся.

Павел, тот самый, из «Кристы», оттащил Магнуса и теперь крепко держал, что-то говоря. Я даже и не знал, что Павел в Леонтоподиуме. Подхватив свою метлу, я выскочил из бара. Да, глупо получилось, но умом я никогда не отличался.

Я скатился с крыльца, стер с лица кровь рукавом своего многострадального плаща и присел на скамейку напротив бара. Приближалась полночь. Когда уже Леонтоподиум начнет меня есть? Ничего особенно неприятного я не чувствовал. Даже гул сегодня не особо докучал.

Через пару минут на крыльце бара показалась огромная фигура. Похоже, что борьба Павла с лишним весом шла не очень успешно. Он сейчас весил, пожалуй, килограмм под двести. Я всегда ему завидовал. Павел единственный из нас, родившихся в Леонтоподиуме, сумел не стать монстром и не превратить свою жизнь в дерьмо. Как-то удержался, назло всему и всем. Большой сильный добрый брат. Не торопясь, Павел подошел ко мне.

– Алик, ты идиот, – укоризненно сказал он.

– Я в курсе. Мне неоднократно говорили, – не стал спорить я.

– Ну и зачем ты пришел к человеку, сына которого вчера убил?

– Я забыл про Карла, – честно ответил я.

– Ты чертов придурок, – покачал головой Павел, плюнув рядом со мной, и развернулся, чтобы уйти.

Мне стало неприятно.

– Да не убивал я его. Вот и не вспомнил, – пробормотал я, пряча глаза.

Павел остановился.

– Как так не убивал? Тебя ведь послали за Карлом.

– А я его упустил. И Рада за это лишила меня своего покровительства.

Павел тяжело вздохнул.

– Ходил к Мирославе? – спросил он после недолгого раздумья.

– Да.

– Ясно. Попробуешь сбежать?

Я рассмеялся.

– Куда мне бежать? Попробую сдохнуть.

– Мне жаль, братишка, – тихо сказал он.

– А мне не особо, – пожал я плечами.

– Сиди здесь.

Павел зашел в бар и вернулся через несколько минут с бутылкой портвейна. Не говоря ни слова, он поставил бутылку рядом со мной, прибавил к ней почти целую пачку сигарет и также молча взмыл вверх, к самым крышам домов, над которыми не было неба. На скамейку упало белое перо. Крыльям Павла я тоже всегда завидовал. Но впрочем, какая сейчас разница? Я надел наушники и включил на полную громкость «Кристу».

Вот так я и сидел на скамейке, пил в одиночестве портвейн и курил сигарету за сигаретой. Опять захотелось есть, но я не смог заставить себя встать и пойти искать еду. В целом ночь была очень даже приятной. И через несколько часов я с удивлением понял, что пережил ее безо всяких последствий, не считая похмелья от дешевого пойла.

Хотя голова и стала ватной, я изо всех сил боролся со сном. Мне казалось, что стоит закрыть глаза, и Леонтоподиум примется за меня. Может, именно так все и происходит? Может, эдельвейсы нападают во сне? Когда сон стал прижимать мою голову к скамейке, я поднялся и побрел по городу.

Я все пытался убедить себя, что вот-вот сейчас все начнется. Ну, может быть, через пару шагов. Или когда я дойду до угла улицы. Город почувствует, что на мне больше нет защиты, потянется ко мне и начнет жадно пить мою жизнь. Я чувствую апатию? Черта с два. Наоборот, меня душил гнев. Ну и подташнивало с похмелья. Я прошел еще сотню шагов, уже понимая, куда именно я иду. Глупо обманывать себя. В глубине души я прекрасно знал, что город меня не тронет. Даже Леонтоподиум не захочет связываться с болотной ведьмой, а по всему похоже, что она дала мне свою протекцию. Как же я так влип?

Покачиваясь, я дошагал до окраины Леонтоподиума. Передо мной стоял пограничный столб с проржавевшей табличкой «Топи Риды», а дальше начиналось то, что звалось Кардусом. Межа была засыпана солью, а прямо за столбом эдельвейсы Элеоноры сменялись кровавыми чертополохами болотной ведьмы. В топях всегда была ночь. Я переступил межу, сделал несколько шагов по землям Кардуса и упал. Сон одержал победу нокаутом.

***