Леопард

Харри лежал на спине и плыл. Куда-то уплывал. Тонул. Тонул в озере Киву, а кровь, его собственная и кровь других, смешивалась с кровью озера, исчезала в великом сне Вселенной, а звезды над ним таяли в черной холодной воде. Мир в пропасти, тишине, пустоте. Пока его не вынесло на поверхность на пузыре метана – черно-синий труп, кишащий гвинейским червем. И ему надо было выбраться из озера Киву, чтобы жить дальше. Чтобы ждать.

Харри открыл глаза. Увидел над собой гостиничный балкон. Перевернулся на бок и доплыл до берега. Вылез из воды.

Скоро рассвет. Скоро он будет в самолете, летящем назад, в Осло. Скоро окажется в кабинете Гуннара Хагена и объявит, что все позади. Они исчезли, исчезли навсегда. Ничего не получилось. А потом снова постарается исчезнуть.

Харри, дрожа, завернулся в белое гостиничное полотенце и пошел вверх по лестнице в номер.

Когда облако уплыло, на краю кратера никого не было.

Через оптический прицел Харри автоматически стал искать стрелка. Нашел его и чуть было не нажал на спуск. Но обнаружил, что видит его спину, что тот идет к машине. Сразу после этого «рейнджровер» завелся, проехал мимо и исчез.

Он переместил оптический прицел туда, где видел Кайю, Тони и Лене. Включил прицел. Увидел подошвы. Три пары подошв.

Потом отбросил в сторону винтовку, выпрыгнул из машины и побежал вокруг кратера, держа в вытянутой руке табельный пистолет. Он бежал и молился. Рухнул на колени рядом с ними. И, еще не взглянув на них, понял, что проиграл.

Харри отпер дверь в свой номер. Прошел в ванную, стянул с головы промокшую повязку и перевязал рану новым бинтом, полученным у администратора. Швы, которые наложили временно, не давали разойтись щеке, а вот с челюстью дело обстояло хуже. Уже упакованный багаж стоял возле кровати. Одежда, в которой ему предстояло ехать, висела на спинке стула. Он вытащил пачку сигарет из кармана, вышел на балкон и сел на один из стоявших там пластиковых стульев. Холод немного приглушил боль в челюсти и щеке. Харри посмотрел на сверкающее серебром озеро, которое ему больше никогда не доведется увидеть.

Она была мертва. Свинцовая пуля диаметром в полтора сантиметра прошла через ее правый глаз, снесла правую часть головы, потом впечатала крупные белые зубы Тони Лейке в его же череп, пробурив настоящий кратер в затылке и разбросав мозги по вулканической лаве в радиусе примерно ста метров.

И тогда Харри согнулся, его вырвало прямо на них чем-то зеленым. Он попятился.

А теперь вынул две сигареты из пачки. Сунул их в рот и почувствовал, как они скачут в клацающих зубах. Самолет через четыре часа. Он договорился с Солом, чтобы тот отвез его в аэропорт. Харри был настолько измотан, что ему с трудом удавалось держать глаза открытыми, но все равно – спать он не мог и не хотел. В первую ночь привидениям являться запрещено.

– Марлон Брандо, – сказала она.

– Что? – спросил Харри, прикурил сигареты и протянул ей одну.

– Тот актер-мачо, которого я никак не могла вспомнить. На самом деле из всех них у него самый женоподобный голос. И женский рот. Кстати, ты не замечал, что он шепелявит? Не совсем отчетливо, но это какой-то обертон, который ухо и не воспринимает как звук, а мозг его все-таки регистрирует.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Харри, затянулся и посмотрел на нее.

Она была вся в крови, осколках костей, ошметках плоти, мозгах. Потребовалось много времени, чтобы разрезать пластиковые веревки, которыми были связаны ее руки, потому что пальцы его просто не слушались. Наконец освободившись, она встала, а он так и остался на четвереньках.

Он не попытался помешать ей, когда она ухватила Тони за ворот куртки и ремень, подтащила труп к краю пропасти и спихнула вниз. Харри не слышал ни звука, только ветер, который что-то нашептывал. Он видел, как она стояла и смотрела в кратер, а потом повернулась к нему.

Он кивнул. Ей не нужно ничего объяснять. Именно так и следовало поступить.

Она указала подбородком на тело Лене Галтунг. Но Харри покачал головой. Он все взвесил. Практическую сторону и моральную. Дипломатические последствия, с одной стороны, и могилу, куда сможет прийти мать, – с другой. Правду – и ложь, которая, возможно, облегчит жизнь. А потом он встал. Поднял Лене Галтунг, чуть не переломившись под тяжестью этой хрупкой девушки. Подошел к краю пропасти, закрыл глаза, почувствовал, как же ему тоскливо, какое-то мгновение постоял, качаясь. А потом отпустил ее. Открыл глаза и посмотрел ей вслед. Она уже превратилась в точку где-то вдали. А потом и точка исчезла в дыму вулкана.

– В Конго каждый день пропадают люди, – сказала Кайя, когда Сол вез их обратно, а он сидел на заднем сиденье, обнимая ее.