Леопард

– Послушайте совет знающего человека, комиссар. Оставьте все как есть. Не надо заморачиваться. Несправедливость – это как климат. Если вы не можете с этим ужиться, придется куда-нибудь уехать. Несправедливость даже не часть механизма. Это и есть механизм.

– Я говорю не о себе, Алтман. Я-то могу жить с этим.

– Да и я не про вас, Бельман. Я о том, кто не может с этим жить.

Бельман кивнул. Сам он определенно мог примириться с ситуацией. Из Министерства юстиции уже звонили. Разумеется, не от министра лично, но звонок можно было истолковать только одним способом. Они довольны. И это положительно отразится и на Крипосе в целом, и на его карьере.

Они поднялись по ступенькам и выбрались на свет божий.

Юхан Крон вышел из своей синей «ауди» и простер руки к Сигурду Алтману, пока они переходили дорогу.

Бельман стоял и смотрел вслед отпущенному и его адвокату, пока «ауди» не исчезла за поворотом на Тёйен.

– Что ж вы не здороваетесь, раз уж пришли, Бельман?

Бельман обернулся. Это был Гуннар Хаген. Он стоял на тротуаре на другой стороне, без пиджака, скрестив руки на груди.

Бельман перешел улицу, и они обменялись рукопожатиями.

– Кто-то про меня насплетничал? – спросил Бельман.

– Тут у нас все тайное становится явным, – сказал Хаген, зябко потер одну руку о другую и широко улыбнулся: – Кстати. Меня вызывают в Министерство юстиции в конце следующего месяца.

– Ясно, – сказал Бельман с облегчением.

Он прекрасно знал, о чем может пойти речь на этой встрече. Реорганизация. Сокращение штатов. Распределение сфер ответственности в расследовании убийств. Чего он не знал, так это что Хаген имел в виду, говоря «кстати» после фразы «все тайное становится явным».

– Но о встрече вы знаете, – сказал Хаген. – Нас же обоих просили написать предложения в связи с предстоящей реорганизацией в расследовании убийств. И скоро крайний срок.

– Вряд ли они будут как-то особо учитывать наши предложения, – сказал Бельман и взглянул на Хагена, пытаясь понять, что тому надо. – Нам всего лишь дадут возможность высказаться, просто из соображений политкорректности.

– Ну разве что мы оба выскажемся в том духе, что нынешняя организация хуже, чем план сосредоточить все расследования в одном месте, – сказал Хаген, стуча зубами.

Бельман рассмеялся:

– Вы слишком легко одеты, Хаген.

– Может быть. А еще я знаю, о чем бы я подумал, если бы новую структуру по расследованию убийств возглавил полицейский, который когда-то использовал служебное положение, чтобы отмазать свою будущую жену от ответственности за перевозку наркотиков. Хотя свидетели указывали на нее.

У Бельмана перехватило дыхание. Ему показалось, что мир рушится. Он почувствовал, как сила тяжести давит на него, волосы встают дыбом, ощутил, как засосало под ложечкой. Это был его кошмар. Надоедливый, когда ему это снилось, и беспощадный, когда случилось в действительности: падение без страховки. Падение скалолаза-одиночки.

– Похоже, вы и сами находите, что здесь прохладно, Бельман.

– Черт бы вас побрал, Хаген.

– Меня?

– Чего вы хотите?

– Что значит – хочу? В идеале я, конечно, хотел бы, чтобы нас миновал очередной публичный скандал, ставящий под сомнение честность рядового полицейского. Что же касается реорганизации… – Хаген втянул голову в плечи и затопал по тротуару, пытаясь согреться. – Может, конечно, случиться и так, что Министерство юстиции, независимо от того, кто будет руководителем, захочет сосредоточить все ресурсы по расследованию убийств в одном месте. И если бы меня спросили, не хочу ли я возглавить такое подразделение, я бы, разумеется, это оценил. Но по правде сказать, мне кажется, что все хорошо так, как оно есть. Ведь убийцы, как правило, несут заслуженное наказание, верно? Так что если противная сторона разделяет мое мнение по данному вопросу, я бы рекомендовал продолжать расследование убийств и в Брюне, и вот в этом здании. А вы как считаете, Бельман?

Микаэль Бельман почувствовал рывок, когда веревка натянулась, обвязка туго впилась в тело. Ощутил, что его вот-вот разорвет надвое, что спина сейчас не выдержит напряжения и сломается. Смесь боли и паралича. Он болтался между небом и землей, беспомощный, испытывая головокружение. Но он был жив.

– Дайте мне подумать, Хаген.

– Да ради бога. Только не очень долго. Сами знаете, срок на исходе. Нам надо согласовать действия.

Бельман стоял и смотрел в спину Хагену, побежавшему мелкими шажками к входу в Полицейское управление. Потом повернулся и посмотрел на крыши домов в Грёнланне. Посмотрел на город. Свой город.

Глава 93 Ответ

Харри стоял посреди гостиной и осматривался по сторонам, когда зазвонил телефон.

– Это Ракель. Ты что делаешь?

– Смотрю, что осталось, – ответил он. – После смерти человека.

– И?

– Много. И вместе с тем – мало. Сестрёныш сказала, что она хотела бы забрать, а завтра придет какой-то тип, который купит имущество покойного. Он дал понять, что заплатит за все пятьдесят тысяч. А потом уберется в доме. Это… это… – Харри не мог подобрать нужное слово.