Леопард с вершины Килиманджаро

Ах, да какое это имеет значение, разве они смогут плавать так, как она, – неповоротливые клячи в мелкой воде! Ну наконец-то набрать полные горсти – а вода холодна и кипуча, как ледяной нарзан, – и ткнуться в эту воду лицом…

Колючие пузырьки обожгли щеки, и разом пришло отрезвление. Полотнище тумана – экран фантастического проектора. Но не это важно. Черные точки, приближающиеся со стороны гор…

– До головного животного восемьсот метров.

И не это!

«Да ты что, Варвара, оглохла?» – шепнул голос Сусанина.

Она подпрыгнула сразу на три ступеньки и выгнулась, придерживаясь одной рукой за поручень, а другой прикрываясь от слепящего серебряного света, – что-то доносилось оттуда, от чернеющей в лунной ночи бесформенной громады каменного завала, по которому пробегали пугливые эльмовы огни. Да что же, что там? Крик? Боль?

– До головного животного…

– Тихо! Не мешай!

Плеск и рычание двух ручьев, справа и слева, вода уходит, обмыв вечернюю долину, вершины хребта вот-вот совсем угаснут, и вместе с их факельным свечением торопливо выключаются все эти световые эффекты, как театральные прожекторы после окончания спектакля, и только на самых верхушках башен-минаретов, подчеркивая их невероятную высоту, остается по слабенькому огоньку.

И все травинки снова вытянулись в струнку, словно приемные антенны. И легкость такая, что можно пробежать на цыпочках, едва наступая на острия этих травинок. И чуткость. Былая, едва не потерянная навсегда чуткость. Ведьминская.

Только как это при всей обострившейся чуткости она забыла, что снова нет связи с вертолетом?

– Трюфель, вызови вертолет!

– Нет связи.

Три тучи разом: слева и справа огромные стаи крыланов, а прямо, как раз между башнями Фермопил, грозовая, чья чернота сделала бы ее невидимой в ночи, если бы не судорожные прочерки коротких молний.

– Эболи… Эболи… Отвечайте, Эболи… Гриша, где вы, Гриша, отвечайте, отвечайте, черт бы побрал нашу коротковолновую связь, Гриша… Гриша… Отвечайте, Гриша…

– …рега! Почему не слышу? Варвара Норега!

– Гриша! Не так официально.

– Это я со страху, что вы пропали. Что у вас?

– Световые эффекты и микронаводнение. Уже кончилось.

– Вы-то где? Сусанин мне голову оторвет!

– Ну конечно. Вы его больше слушайте. Если бы он за меня волновался, то не бросил бы одну. Так что я сижу на верхней ступенечке, подобрав ноги, чтобы никто за пятку не цапнул.

– А что, есть претенденты?

– И сверху, и снизу. Сверху тьма громадных крыланов, буду надеяться, что не вампиры…

– Варенька, поосторожнее – а вдруг?..

– Вдруг не может быть, такому количеству кровопийц было бы нечем здесь питаться.

– И все-таки. А снизу?

– Мчится какое-то стадо копытных, по-моему просто играючи. Вечерний гон. Что от Сусанина?

– Они двигаются от меня на северо-восток с небольшим уклоном вниз. Сеть разветвленных пещер, похоже, что естественные полости вроде цепочки пузырей. Эх, геолога с нами нет, ведь на Большой Земле никто аналогичных структур не припоминает.

– Размеры?..

– Первая – высотой до пяти метров, дальше все ниже и ниже.

– Ладно с этим, а как со следами?

– Да никаких следов. В первой пещере определенно стойбище, и покинутое совсем недавно, потому как, извините, помет…

– Чей, чей помет? Там же биосектор чуть ли не в полном составе!

Варвара чуть не плакала.

– Скот какой-то. Довольно крупный. Может, это и есть капибары. Но вглубь они уйти не могли, там проходы узенькие.

– Но люди были с ними? Не аборигены, а наши, пропавшие?

– А вот этого никто сказать не может. Там везде подземные ручьи, да еще с переменной мощностью. Хорошо, что скоч обратную дорогу запоминает, а то никакая ниточка, как у критской Ариадны, не помогла бы.

– Значит, еще один лабиринт… Сколько они могли по нему пройти?

Тик, тик, тик…

– Гриша! Отвечайте…

Метроном, чтоб его унесло в черную дыру! А главное, она не сказала то основное, о чем не имела права промолчать, – о ближнем сигнале тревоги, который она приняла. Эта боль, помноженная на отчаяние, и сейчас копилась где-то неподалеку, заставляя до рези в глазах вглядываться в громаду спящих Фермопил с крутыми рогами башен, обволакиваемых грозовой тучей.

– Вафель, – проговорила она почему-то шепотом, – ты с четырех рук стреляешь?

– Да.

– Тогда мне портативный десинтор и хлопушку с парализирующими капсулами, быстро; себе – по паре этого добра.