Леопольдштадт

Постепенно становится слышен гул бомбардировщиков над городом; он нарастает и наконец делается очень громким. Сверху падают листовки – готический шрифт и свастика.

Четырнадцатилетний мальчик ловит одну из листовок. Это Натан Фишбейн. Салли зовет его.

Салли. Натан!.. Натан! Быстро домой! Сейчас же!

Сцена 8

Ноябрь 1938 года

События снова свели представителей клана Мерцев в той же квартире. Комната немного изменилась. Исчезли граммофон, портрет Гретль и еще кое-какие ценные предметы. Главная же перемена в том, как выглядит жизнь без прислуги в тесном пространстве, загроможденном личными вещами людей, которые здесь проездом (сумки, игрушки, шали). Детей снова четверо. Белла и Мими – дети Салли и Зака. Они втиснулись в кресло по обе стороны от Салли, которая читает им сказку братьев Гримм. Зак отсутствует. Хейни – сын Гермины. Он самый младший и самый маленький. Он сидит на полу и радостно нажимает на клавиши игрушечного пианино. Гермина шьет.

Лео, 8 лет, сын Арона и Нелли. Арон отсутствует. Лео с Натаном и Людвигом готовятся играть в «колыбель для кошки».

Ханна играет Гайдна на пианино. Нелли переворачивает страницы старого семейного альбома. Ева разливает чай и открывает коробку с печеньем. Печенье принес Перси Чемберлен, англичанин лет сорока в потертом костюме.

В квартире холодно. Все укутаны в несколько слоев одежды – шали и т. п.

Людвиг завязывает три двойных узелка на веревке длиной в метр, потом связывает концы и делает петлю для Лео, чтобы тот начал игру в «колыбель для кошки».

Тем временем —

Нелли. Мамочка, а это кто с тобой и дядей Германом?

Ева сквозь очки рассматривает фотографию.

Ева. Это наша няня, Аничек.

Смотрите, что Перси привез нам из Эвиана!

Перси. Боюсь, вас бы куда больше порадовала буханка белого хлеба, которую у меня отобрали на границе.

Ева. О, не начинай! Белый хлеб!

Нелли. Спасибо, Перси. Хорошая была конференция?[2]

Перси. Великолепная. «Роял-отель» в Эвьян-ле-Бен роскошный. Женевское озеро – загляденье. Тридцать две страны-участницы. Основная тема – содействие евреям в эмиграции из Австрии. Сотни журналистов с блокнотами. Только писать оказалось не о чем.

Нелли. Вот как!

Перси. В обращении президента Рузвельта к странам-участницам всячески подчеркивалось, что никто не ожидает и не просит, чтобы они приняли больше евреев, чем это предусмотрено их нынешним законодательством. Их об этом не просили – они и не стали этого делать.

Нелли. Я бы могла тебе это и так сказать, Перси. Если написать «Эвиан» наоборот, то получится «naïve».

Перси. Эх, жалко, я не использовал это в заметке.

Ева. Значит, это провал!

Перси. Напротив, госпожа Якобовиц. Конференцию созывали, чтобы ничего не делать, – и в итоге пришли к выводу, что делать ничего не надо; так что это успех. Делегаты объяснили, что их страны принимают столько евреев, сколько готовы вытерпеть профсоюзы и средний класс. Но они не сказали слово «вытерпеть» и не сказали слово «евреи». Политические беженцы. Слово «евреи» произнес британский делегат. Он сказал, что если кто-то считает, что проблему можно решить, распахнув для евреев ворота Палестины, то эта идея не соответствует британскому мандату и сложившейся обстановке в Палестине.

Ева. Я не хочу ехать в Палестину.

Нелли. Это хорошо. Потому что арабы тоже не хотят. Восстание арабов – это и есть сложившаяся обстановка.

Перси. Нелли права. Но вы должны куда-то уехать, Нелли —

Нелли. Через минуту, Перси…

Нелли берет коробку с печеньем и предлагает всем по очереди. Салли, Мими и Белла берут по печенью. Нелли в шутку кладет одно печенье на клавиатуру пианино. Ханна его мгновенно подхватывает, не переставая играть. Тем временем Лео сделал первую «колыбель для кошки».

Людвиг. Подожди. Мы сделали три узелка на нитке. Видишь, где они?

Где они, неважно.

Натан, твоя очередь.

Натан делает следующую колыбель.

Хорошо. Остановись еще раз. А где они теперь?

Лео. Здесь, здесь… и здесь.

Людвиг. Кто бы мог подумать! Твоя очередь, Лео.

Хорошо. Стоп. И теперь посмотри, куда они сместились.

В это время Нелли разносит печенье, ее благодарят, все жуют; очередь доходит до Перси, который нашел свободный стул.