Лепестки камелии

За моими руками Алим не следил — буду думать, что это потому, что я так хорошо целуюсь, а не потому, что он клинический идиот. И когда мои руки легли ему на шею, он ничего не сделал, чтобы меня остановить.

А я погладила-погладила, нащупала — и сжала сонные артерии, обе. Наверное, какая-никакая медицинская подготовка у меня всё-таки раньше была, потому что я легко их нашла. Впрочем, Алим дал мне фору: он наверняка на полном серьёзе думал, что я его ласкаю, а не специально шею ощупываю. Дурак.

В общем, очнулся он быстро, но уже голый, а я тем временем привязывала его к дереву его же одеждой. Он очень этому удивился.

Ещё больше он удивился, когда понял, что сказать ничего не может и позвать на помощь тоже — про кляп я не забыла.

— Надеюсь, это лучше объяснит, что я тебя не хочу, чем простое «отвали», — сказала я, устраиваясь неподалёку. Своё одеяло я захватила вместе с одеждой. — Да ты покричи, покричи, Алим. У тебя такие эротичные стоны получаются. Твои друзья из лагеря тогда точно не придут, чтобы проверить, как мы тут. Ты же не любишь компанию?

И правда — не пришли. Кодекс чести, что ли, у кочевников? Фух! И слава богу.

Алим возмущённо уставился на меня, дёргаясь и тряся дерево. Зря, связала я его на славу, кое-что из своей одежды даже пожертвовала. Отлично получилось.

— Хоть бы ты поскорее охрип, — пожелала я, укладываясь.

Ночь была тёплая, в воздухе кружились светлячки — волшебный лес какой-то! Спокойно, уютно и хорошо. Страшных зубастых зверей не видать, и единственное, что мешало заснуть — вопли Алима. Но и они скоро стихли, так что выспалась я довольно неплохо.

А проснулась как раз на рассвете. Умылась, поглядывая на лагерь — там тоже костёр разожгли поярче и вроде бы принялись готовить. Ох, не дай бог, бандиты безрукие! Срочно нужно было спасать мой завтрак.

Только тогда я освободила Алима — его же мечом. Помогла встать, каждое мгновение готовясь к удару. Но после ночи руки и ноги его плохо слушались, а запястья и вообще распухли… Мда, возможно я перестаралась. Наверное, тем утром его друзья, воры и убийцы, узнали о своём вожаке много нового.

— Я всё-таки скажу, — бросила я ему на прощание: — Может, дойдёт: "От-ва-ли".

Алим кинул меня злой взгляд — и потащился к лагерю. Ага, как раненый бык.

Я почти ожидала, что после такой выходки, когда я вернусь, меня изнасилуют вообще все, вшестером. Ну, может, Алиму придётся отлежаться, он еле шевелился. Но нет, я пришла, и меня встретили только заинтересованные, подозрительные взгляды. Я спокойно приготовила завтрак (теперь моё место у котла никто не оспаривал). Мы поели, потом собрались — и снова отправились в путь.

Разве что те пятеро, солдаты Алима (да, они не были мне представлены, поэтому я до сих не назвала их имена) дружно решили, что этой ночью Алим был в нашей паре в роли девушки. А принц, оказывается ого-го. Объяснять ханыч им почему-то ничего не стал (или я не слышала, а может, не поняла — тарабарский у них язык). Впрочем, с обострённым чувством собственного достоинства у этих кочевников кто ж признается, что его повторно обманули и он вместо ночи любви провисел привязанный к дереву?

Странно, но наши отношения с Алимом это даже улучшило.

Во-первых, он перестал на меня пялиться (аллилуйя!).

Во-вторых, кажется, увидел во мне человека.

Этому поспособствовал ещё один случай: к полудню следующего дня нам пришлось оставить лошадей и пересесть в лодку. То есть, две лодки — семь человек не поместились бы в одной. И мне конечно же повезло плыть с Алимом.

А может действительно повезло? Остальные меня подчёркнуто игнорировали, Алим же хотя бы искоса посматривал, и я не чувствовала себя совсем уж невидимкой. Понимаю, командой мы бы никогда не стали, но сидеть с ними в узком пространстве лодки и знать, что ты для них чужак, было… Неуютно. Всё-таки вооружённые воины, их предводителя я ночью обидела…

Если честно, я весь день ждала удара в спину.

Ну так вот, лодки… Мы плыли по реке, которая вдруг сделалась очень спокойной — настолько, что вода в ней скорее стояла, чем текла, и в некоторых местах больше напоминала болото. Представляете, как у неё дно заросло? Иной раз приходилось веслом от водрослей отбиваться, а однажды кто-то из кочевников даже нырял, потому что без кинжала было не обойтись. Очень крепкие стебли у подводной травы. Очень.

Вернувшись, парень рассказал, что видел под водой огромного сома. И что сом этот ласково ему улыбнулся.

Алим тоже ласково улыбнулся, когда переводил это, так что за достоверность его слов я не ручаюсь.

А вокруг росли баобабы — целая роща. Если вам это ничего не говорит (но тебе же говорит, да, Ванхи?), то я поясню, что баобаб — это такое дерево, унылое, толстое и серое, у которого из ствола растут другие стволы, причём растут они вниз, в воду. А может, всё не так, и они не из ствола растут, но выглядит это, словно огромную толстую сороконожку распяли, а лапы чем-то накачали.

Противно.

И тишина…

И мёртвые с косами… Ах, да, это из другой истории. Шучу я, шучу! Просто как вспомню, так вздрогну.