Лепестки камелии

Несмотря на это на душе было спокойно. Тоскливо, но спокойно. Да, я знала, что со мной наверняка сделает император, но то ли мозг это ещё не понял и не принял, то ли я шестым чувством сама себе предсказывала, что всё обойдётся.

Тем временем шаги и пыхтение приближались. А затем от пинка дверь распахнулась — и в проём сначала вошло нечто, завёрнутое в плотную ткань, а потом император, толкая это нечто и хрипло ругаясь. Зашёл, аккуратно прислонил эту штуку к стене, пинком захлопнул дверь, щёлкнул замком и мягко опустился на пол в позу, ничем не отличающуюся от моей — скрестив ноги по-турецки. Странно, обычно здесь на пятках сидят… Видимо, очень устал.

— Фух!.. Тяжёлая дрянь… Привет, Ичи.

— Здрасьте. — Я послала к чёрту вежливость, на кой она мне в темнице. — А что это?

Может, дыба? Именная, специально для любимого наследника? Или…

— Зеркало. — Император всё никак не мог отдышаться. — Чёртова грудная болезнь… Помру от неё, точно… Если от чего и помру, так от неё… Тебя она тоже мучает?

— Ага. Но я по утрам бегать стал, и вроде теперь полегче.

— Бегать императору несолидно… Хотя мысль отличная… — Император потёр грудь там, где сердце. — На плацу всего пять поединков подряд выдерживаю… А раньше-то десять мог…

Пять?! Ничосе! Я после трёх как тряпочка… Впрочем, я и тренироваться начала сравнительно недавно.

Вообще разговор завязывался по меньшей мере странный. Не так я представляла беседу с палачом. А как же угрозы и сакраментальное: «На кого работаешь?» и «Моргала выколю!»

— Фух! — пропыхтел тем временем «папа». Потом поднял на меня взгляд, вытер пот со лба и улыбнулся улыбкой психа. — Что ж, Ичи, начнём?

Только подойди, сволочь, думала я. Ты меня всей своей гвардией «начинать» будешь, а иначе я тебе не дамся.

Поэтому я тоже улыбнулась. И тоже как чокнутая.

— Ага. Начнём.

Императора такой подход почему-то развеселил.

— Отлично! — воскликнул он. Потёр ладони и повторил: — Отлично…

Я ждала. Ну, это дыба? Или нет? Он меня хотя бы свяжет?

Император тем временем встал, повозился, устраивая штуку ровно, а потом и освобождая её от ткани.

А когда он отошёл, моему взгляду открылось… зеркало.

Да, обычное зеркало.

— Тебе надо в него посмотреться, — пояснил его величество, словно думал, что я идиот и не в курсе, как зеркала работают.

Однако… В этом мире нормальных зеркал я пока действительно не видела. Только медные.

— Угу, — буркнула я. — И что будет?

— Увидим, — туманно ответил император.

Поэтому вставать я не спешила.

— А всё-таки?

— Ичи, не тяни, — поморщился император. — Ты правда хочешь, чтобы я надел на тебя это… — Он как фокусник из шляпы вытащил из складок одежд некую конструкцию наподобие лошадиной сбруи и продемонстрировал мне. — А потом подтащил тебя к зеркалу, только чтобы ты в него посмотрелся? Ничего страшного не случится, успокойся. Ну же, ты ведь любишь зеркала.

Ага… Особенно те, которые сердечник-император лично тащит по лестницам в темницу к сыну. Эти я особенно обожаю.

— А больно будет?

— Нет, не будет, — тоном матери у стоматолога ответил государь. — Ичи, я терпелив, но всему есть предел.

Я покосилась на дверь за спиной его величества.

— Конечно, отец. Ваш приказ для меня священен…

И, пригнувшись, бросилась мимо императора к двери.

Потом мы минуту боролись, потому что императорская подножка не сработала, а упала я в итоге на него.

Моим достижением стал фингал на государевой физиономии, а его — выбитый у принца зуб. Дело решил банальный удар в пах.

К слову, я вечно забываю, что пах — уязвимая зона. То есть, настолько уязвимая.

Так император меня и вырубил. А после без всякой сбруи за волосы подтащил к зеркалу, толкнул, заставляя встать ровно и отошёл, не сводя взгляда с отражения.

Сначала ничего не происходило. Я рассматривала принца — в нормальном наконец зеркале — и всё было как я и представляла: тощий парень, всклоченный, с лопнувшей губой, уже не настолько слащаво-смазливый, как раньше. А говорят, шрамы украшают мужчину…

И тут… Тут отражение пошло рябью, как вода в пруду под порывом ветра, а потом прояснилось и показало худощавую девушку в одеждах принца. Избитую, злую и безумно знакомую.

Я замерла, жадно вглядываясь. Так вот же… Вот какая я! Настоящая! Да, это я, конечно…

Как меня зовут я по-прежнему не помнила, но вот это — это точно была я. И…

Император тоже на это смотрел. То есть обалдело таращился, словно глазам своим не верил. Потом перевёл взгляд на меня. Снова глянул на отражение.

Ну всё, теперь мне точно крышка. Сейчас объявят самозванкой и…

И его величество захохотал. Весело, долго, до истерики. Смотрел на меня и смеялся.

А когда я попыталась снова проскользнуть к двери, с хохотом поймал за ворот и толкнул к стене.

— Девица! — хихикал он. — Девица! Ох и идиот! Я-то думал: в кой-то веки у этого дурня что-то получилось, а он девицу притащил! Девицу! Не могу! А-а-а! Да сиди ты… Тебя как зовут-то?

— Не помню, — проворчала я.

Император с явным усилием всё-таки успокоился.

— Не помнишь? А что ты помнишь?

— Ничего не помню.

Император нахмурился.

— Или ты врёшь, или этот идиот всё-таки перепутал слова в заклинании… Ты, надеюсь, хотя бы демон?