Лепестки на ветру

— Не в моем обычае прощать, — дерзко заявила Марго.

Момент истины канул в прошлое. Начиналась словесная игра, Рейфу не удалось сорвать маску.

Марго подошла к буфету, достала бокалы и откупоренную бутылку «Бордо», налила немного себе и Рейфу.

— Наши славные хозяева предусмотрели здесь все, что может понадобиться сладкой парочке. Обидно было бы не воспользоваться. Присаживайтесь.

Она села в отдельно стоящее кресло, словно не замечая роскошного, обитого бархатом дивана. Рейф сел в другое. Марго решила продолжить тему:

— Неужели так трудно было меня узнать? Мне говорили, что я мало изменилась за эти годы.

— «Она неподвластна времени…» — с улыбкой процитировал Рейф. — В этом-то и была вся загвоздка: ты выглядишь на восемнадцать. И самое главное, мне трудно было признать в тебе Марго Эштон после того, как я узнал, что ты погибла.

— Я больше не Марго Эштон, — сказала женщина резко, — но я не умерла. Кто тебе сообщил о моей смерти?

Даже сейчас, убедившись, что дама в комнате не призрак, Рейф пристальнее вгляделся в ее лицо, прежде чем решился сказать:

— Ты и твой отец были во Франции, когда, казалось, войне уже положен конец. Тогда же из Парижа было получено донесение, что вы убиты парижским сбродом, спешащим пополнить армию Наполеона.

Рейф внимательно смотрел в ее глаза, пытаясь догадаться, о чем она думает.

— Так эти новости докатились до Англии?

— Да, и наделали много шума. Общественность была возмущена тем, что известный армейский офицер и его юная красавица дочь убиты только за то, что они англичане. Но поскольку Англия находилась в то время в состоянии войны с Францией, никаких дипломатических мер нельзя было принять.

Марго, опустив глаза, потягивала вино, Рейф пристально глядел на нее.

— Все так и было? — спросил он."

— Довольно, — процедила она, поставив недопитый бокал на столик, но не вставая с места. — Ты здесь, чтобы уговорить меня продолжать работать на благо Англии. Сначала станешь взывать к моим патриотическим чувствам, затем предложишь деньги. И в том и в другом случае не получишь согласия. Поскольку результат известен заранее, я не хочу тратить ни свое, ни твое время на бесполезные уговоры. Желаю тебе хорошо провести вечер и прощай. Надеюсь, пребывание в Париже станет для тебя приятным.

Марго встала и пошла к двери, но остановилась, когда Рейф, подняв руку, попросил ее подождать.

Итак, теперь он знал, кто такая Мегги, и эту часть задачи можно считать выполненной. Она действительно англичанка, а не француженка, не немка, не итальянка и не венгерка и кто там еще. Бог знает, сколько ролей ей пришлось сыграть.

Рейф готов был поручиться за нее. Если и была утечка государственных секретов, то виной тому не Марго. Принимая во внимание отношение Марго к Рейфу, которое в силу некоторых обстоятельств не могло быть ни доверительным, ни теплым, едва ли Люсьен мог выбрать более неудачного посланника для своей миссии.

— Ты можешь уделить мне всего десять минут? — спросил он. — Может быть, у меня припасено нечто, что тебя весьма удивит, Марго.

После некоторого колебания Марго пожала плечами и вновь села в кресло.

— Сомнительно, но ладно. Продолжай. И, позволь заметить, я для тебя не Марго, а Мегги.

— Какая разница?

— Не твое дело, — выдавила она, зло прищурившись. — Давай говори, что хотел сказать, и уходи.

Не очень-то легко продолжать разговор при таком гостеприимстве, но Рейф все же попытался:

— Почему ты хочешь уехать из Парижа именно сейчас? К концу года должны быть подписаны новые условия капитуляции. Неужели нельзя подождать всего несколько недель?

— То же самое мне говорили при подготовке венских договоренностей. Дескать, конгресс продлится не более шести недель, а на самом деле он затянулся на девять месяцев. Кто может поручиться, что Наполеон не примется за старое и тогда вновь потребуются мои услуги?

Марго взяла бокал и отпила немного.

— Я устала от этой жизни в рассрочку, — произнесла она. — Бонапарт уже в пути к острову Святой Елены, там у него не будет других объектов для проповедей, кроме вольных чаек, так что и мне пора заняться делом, которое я столь долго откладывала.

Уловив перемену в ее настроении, Рейф решился задать очень личный вопрос.

— Ты можешь сказать, что это за дело? Угрюмо глядя вниз. Марго ответила:

— Я должна прежде всего побывать в Гаскони.

— Зачем? — спросил Рейф, пораженный внезапной догадкой.

Марго бросила на него темный непроницаемый взгляд.

— Чтобы забрать тело моего отца и переправить в Англию. Он двенадцать лет пролежал в чужой земле. Нужно отыскать его могилу, на это потребуется время.

К несчастью, догадка оказалась верной. Вино показалось ему горьким, настолько горькой была необходимость говорить о том, что он хотел бы оставить при себе.

— Тебе незачем ехать в Гасконь. Ты не найдешь там его останков.

— Как это понимать? — удивленно спросила она.