Лепестки на ветру

— Случилось так, что я оказался в Париже как раз тогда, когда получил известие о вашей гибели. Я отправился в то поселение в Гаскони, где, по моим сведениям, произошло убийство. Мне показали две свежие могилы, принадлежащие «этим англичанам», из чего я заключил, что там похоронены ты и твой отец. Мне удалось переправить тела на родину. Так что теперь они покоятся в вашем фамильном склепе.

Маска спала, и Марго, спрятав в ладони лицо, заплакала. Рейф очень хотел успокоить ее, но вряд ли Марго приняла бы от него слова утешения.

Рейф всегда завидовал дружбе Марго с отцом, тому теплу, которое присутствовало в их отношениях, столь отличных от холодновато-вежливой атмосферы строгой субординации, царящей в его собственном доме. Полковник Эштон, храбрый солдат, прямой, неподкупный человек, искренне желал дочери счастья, и знатный род ее возлюбленного значил для него куда меньше, чем любовь дочери к избраннику. Трудно представить, насколько тяжело для нее было пережить смерть отца от рук негодяев.

Прошло немало времени, прежде чем Марго сумела справиться со своими чувствами и поднять голову. Глаза ее все еще блестели от слез.

— Вторым покойником был Вилли, ординарец отца, — произнесла она тихо. — Он был коротышкой, примерно одного роста со мной. Они… не сдались без боя и дорого отдали свои жизни.

Марго встала и подошла к окну, отдернув тяжелые задрапированные портьеры. Глядя вниз, на бульвар, продолжила:

— Дядя Вилли стал почти членом нашей семьи. Он учил меня бросать кости и передергивать карты. Представляю, как рассердился бы отец, узнай он об этом.

Лицо Марго осветила слабая улыбка.

— Я рада, что Вилли похоронен в Англии. Наверняка в последний час его тяготила мысль о том, что он навечно останется в чужой земле. Я собиралась перевезти в Англию и его останки, но ты опередил меня.

Когда она вновь повернулась к Рейфу лицом, в ней уже не было прежней враждебности.

— Почему ты так поступил? Ведь это было нелегко. Действительно, даже при его молодости и богатстве задача оказалась не из легких. Рейф приехал во Францию с тайной мыслью отыскать Марго, и даже когда война вспыхнула вновь, он не стал торопиться с возвращением на родину.

Как раз тогда, когда перемирие закончилось, новости о гибели полковника и его дочери достигли Парижа. Другой, более трусливый, на месте герцога поспешил бы в Лондон, чтобы не оказаться заложником в стане врага, но ради Марго Рейф готов был пойти на все. Он отправил слуг в Англию, а сам в одиночестве проехал через враждебную Францию. Его выручало прекрасное владение языком: французы принимали герцога за своего.

Рейфу потребовалось несколько недель, чтобы отыскать могилы. Возвращаясь в Англию со скорбным грузом, он ехал окольными путями: перевалив через Пиренеи, пробрался в Испанию, а оттуда морем — так было безопаснее.

Тела были захоронены в фамильном склепе Эштонов в Лестеншире. Своими руками Рейф посадил на могиле любимой желтые нарциссы в память об их встрече, произошедшей весной, во время цветения этих нежных растений. Но об этом он предпочитал умолчать. Теперь, в свете сегодняшних событий, его тогдашние действия могли показаться не только слезливо-сентиментальными, но и просто смехотворными. Подумать только, он поливал слезами могилу дядюшки Вилли.

.Рейф спрашивал себя, где могла быть Марго, пока он рыскал по Гаскони. Может быть, она была ранена или находилась в заточении? Если бы он знал, что любимая не умерла, мог ли отыскать ее и увезти на родину? Однако теперь об этом поздно гадать, поэтому Рейфу оставалось только сказать:

— Я больше ничего не мог для тебя сделать. Извиняться было поздно.

Помолчав, она спросила:

— Почему ты решил, что должен извиняться?

— Потому что я очень некрасиво себя вел. — И, пожав плечами, добавил:

— Чем больше проходит времени, тем более неприглядным кажется мое поведение.

Марго глубоко вздохнула. Надо было догадаться, что разговор пойдет совсем не по сценарию. Рейф Уайтборн всегда мог отыскать в ней самые уязвимые места. Такая чувствительность была вполне уместна, когда они были совсем юными и любили друг друга, но сейчас любовь ушла, и это становилось просто невыносимым. В голове Марго пронеслась мысль о том, что Рейф мог сыграть на ее чувствах только затем, чтобы принудить ее остаться. Собрав остатки хладнокровия, Марго как можно спокойнее сказала:

— Весьма тебе признательна.

Его вежливый, ни к чему не обязывающий поклон подействовал на нее так, как не могли бы подействовать никакие уговоры. Марго была обезоружена.

— Не стоит благодарности, — спокойно ответил он. — Мне кажется, я сделал это скорее для себя, чем для тебя.

— Ну что ж, — сдалась Марго, — можешь передать лорду Стрэтмору, что я остаюсь. Надеюсь, это тебя удовлетворит?

Рейф намеренно не стал демонстрировать свою радость.

— Хорошо, — по-деловому сказал он, — особенно принимая во внимание то специальное задание, которое приготовил для тебя лорд Стрэтмор.

— В самом деле? — Марго вернулась в кресло. — Ив чем же оно состоит?