Лепестки на ветру

— Пол, а когда ты видел Джулию в последний раз? Неужели нет никакой надежды на полное выздоровление? Я заплакала. Он обнял меня и поцеловал в голову.

— Не плачь о ней, моя прекрасная Кэтрин! Для нее теперь все кончено, и она наконец обрела покой. Она умерла в тот же год, как мы с тобой стали любовниками, наверно, через месяц, как мы впервые сошлись. Она ушла тихо. Помню, в тот день ты как будто почувствовала, что что-то не так. Не думай, что я в тот момент меньше любил тебя, просто я должен был остановиться и заглянуть в себя. Я испытывал странное чувство боли, грусти и вины, что кто-то, такой же милый и нежный, как Джулия, возлюбленная моих юных лет, должен уйти из жизни, не испытав всех радостей, которые она способна подарить. — Он взял в руки мое лицо и нежно поцеловал в щеки, слизнув слезы. — А теперь улыбнись и скажи слова, которые я читаю в твоих глазах, скажи, что любишь меня. Когда ты привела Джулиана, я решил, что между нами все кончено, но теперь понимаю, что был неправ. Ты отдала мне все лучшее, что имела, и я знаю, что, как бы далеко ты ни была, даже танцуя с молодым и более красивым партнером, ты останешься мне верна, и я буду верен тебе. Так и будет, потому что два человека, которые искренне любят друг друга, смогут преодолеть любые преграды.

Господи, как же я теперь ему скажу?

— Джулия умерла? — я была так потрясена, что вся дрожала; в этот момент я ненавидела Аманду и себя. — Значит, Аманда мне врала… Она знала, что Джулии нет в живых, и нарочно прилетела в Нью-Йорк, чтобы растоптать меня! Пол, ну что же она за человек!

Он так крепко обнял меня, что мне стало больно, но я не отстранилась, а еще плотнее прижалась к нему, потому что знала — это наше последнее объятие. Я принялась страстно его целовать, потому что мне никогда больше не придется почувствовать его поцелуи у себя на губах. Он счастливо засмеялся, поняв, как сильно и страстно я его люблю, и радостно произнес:

— Да, моя сестра знала, что Джулия умерла, она сама была на ее похоронах. Впрочем, она и там со мной не разговаривала. Ну, перестань плакать. Дай, я вытру слезы. — Он достал носовой платок, промокнул мне щеки и утолки глаз, а потом высморкал мне нос.

Я поступила, как ребенок, капризный, нетерпеливый ребенок, а ведь Крис учил меня никогда так не поступать. И вот в результате я предала Пола, который мне так доверял.

— И все же я не понимаю, зачем Аманде это нужно, — сказала я сквозь слезы, стараясь оттянуть момент признания, я боялась, что не вынесу этого.

Он обнял меня и стал гладить меня по спине, по волосам, а я обхватила его руками и не отрываясь смотрела ему в лицо.

— Кэтрин, дорогая, почему ты так странно себя ведешь? — его голос опять приобрел привычные интонации. — Разве то, что сказала моя сестра, может помешать нам наслаждаться жизнью? Она просто хочет выжить меня из Клермонта и занять дом, чтобы завещать его сыну, поэтому она не гнушается ничем, чтобы испортить мою репутацию. Она вращается в обществе и уже все уши людям прожужжала, какой я плохой. Но после того, как Джулия утопила моего сына, я очень переменился: если раньше у меня было много женщин, то после гибели Скотти ты первая. А Аманда распустила слухи, будто ты забеременела от меня, и твой курс лечения на самом деле был абортом! Да, коварная и злобная женщина готова на все. Он сказал мне это слишком поздно!

— Аманда, — тупо произнесла я, почти теряя контроль над собой. — Она сказала, что этот курс лечения — все равно что аборт. И еще она сказала, что ты сохранил зародыш, и будто у него две головы. Я сама видела его у тебя в приемной, заспиртованный в пробирке Пол, зачем ты его оставил? Почему не похоронил? Ребенок-урод! Но ведь это нечестно, нечестно, почему все так?

Он застонал и провел по глазам тыльной стороной ладони, приготовившись все отрицать.

— Я убью ее! Это все ложь, Кэтрин, чистой воды ложь!

— Тьг говоришь ложь? Но так ли это? Он вполне мог быть моим ребенком. А Крис тоже ничего не знал, или он тоже лгал мне?

Он принялся страстно все отрицать и снова попытался меня обнять, но я отскочила назад и выставила вперед руки.

— Но у тебя в приемной стоит склянка с таким зародышем, я сама видела! Пол, как ты мог?! Ты так не похож на других людей и почему-то сохранил подобную вещь!

— Неправда! — взорвался он. — Мне ее подарили еще в институте, понимаешь, это шутка, студенты-медики обожают такие шутки, которые другим кажутся черным юмором, и я говорю правду: у тебя не было аборта.

Он внезапно остановился.

Голова у меня шла кругом: выходит, я сама во всем виновата. Я снова заплакала. Крис, Крис, ребенок все-таки был, ребенок-урод, как мы и боялись!

— Это не твой ребенок, но даже если бы он был твоим, для меня это ничего не меняет. Я знаю, что у вас с Крисом были специфические отношения. Я всегда это знал и относился с пониманием.

— Подобное случилось лишь однажды, — сказала я сквозь рыдания, — но это была жуткая ночь.

— Мне жаль, что все так случилось.