Лепестки на волнах

А что же дон Мигель де Эспиноса? Потерпевший поражение, тяжелораненый, он готов приветствовать смерть. Но… 1689–1694 гг. Присутствуют цитаты из романа Сервантеса «Дон Кихот».

Пролог

Душа дона Мигеля де Эспиносы блуждала по странным мирам. Проваливаясь во тьму, он был уверен, что умирает, более того – что его душа отправляется прямиком в преисподнюю, и поэтому очень удивился, когда вместо ожидаемых котлов с кипящей смолой и красноглазого дьявола увидел свою каюту. А в его объятиях была Она – донья Арабелла. Женщина, пагубная страсть к которой заставила его забыть о долге и чести. Он не довершил возмездие и обрек себя на муки ада, и ему следовало бы ненавидеть ее, а вместо этого его охватила смертная тоска. Сейчас она вырвется…

Однако Арабелла, напротив, приникла к нему и закрыла глаза. Де Эспиноса ощущал под своими ладонями тепло ее тела, ибезграничная радость вдруг затопила его, не оставляя места упрекам и сомнениям.

Но внезапно все переменилось, и теперь он будто бы парил под самым потолком каюты. Внизу, на кровати неподвижно вытянулся мужчина, грудь которого стягивала окровавленная повязка. Дон Мигель узнал себя и вновь удивился. А затем неведомая сила подхватила его и повлекла прочь.

Взгляду открылся «Санто-Доминго», с убранными парусами и закопченными, почерневшими мачтами. В фальшборте слева зияла огромная дыра, а палуба местами прогорела насквозь. Несмотря на ночь, матросы при свете фонарей меняли доски палубного настила. Вид искалеченного галеона, как ни странно, не вызвал у дона Мигеля ни недоумения, ни гнева. Его душа летела дальше, на запад, вдоль серебряной лунной дорожки.

Бескрайний морской простор бороздил небольшой шлюп. Душа де Эспиносы запнулась, прервав свой полет, и рухнула вниз. В кормовой каюте он увидел двоих. Своего смертельного врага и Ее.

И тогда он понял, что все-таки попал в ад…

Дочь алькальда.

Октябрь 1689.

Беатрис, старшая дочь Хуана Сантаны, алькальда Ла-Романы, вышла в патио. Солнечное утро обещало очередной ясный день. Этот сезон дождей был удивительно щедр на погожие деньки, и стоило насладиться относительной прохладой, прежде чем зной станет нестерпимым.

В центре дворика мелодично журчал фонтан. Беатрис, подойдя к нему, присела на деревянную скамью и глубоко вдохнула благоухающий цветами воздух. Пряный аромат растущих в больших вазах плюмерий мешался с запахами близкого моря и тропических лесов, окружавших городок. Такие мгновения почти примиряли ее со скукой Ла-Романы.

Девушке, которая выросла в суетливой и шумной Севилье, было непросто привыкнуть к маленькому сонному городишке, где за целый год не увидишь ни одного нового лица. Но обстоятельства вынудили ее отца искать счастья в Новом Свете. Им не слишком везло поначалу, однако затем алькальд Ла-Романы Ксавьер Сантана, с которым они были в родстве, оказал покровительство своим благородным, но крайне бедным родственникам. Два года назад, когда сеньор Ксавьер внезапно умер, отцуудалось получить его место.

Впрочем, одуряющая монотонность жизни городка была совсем недавно нарушена прибытием двух грандов… Беатрис слегка нахмурилась: ни к чему воспоминать об этом.

«Скука – сестра уныния, а уныние есть грех».

Сеньорите Сантане послышался скрипучий голос отца Игнасио и, вздрогнув, она оглянулась – уж не стоит ли тот за спиной, готовый ревностно оберегать ее от неподобающих мыслей. Разумеется, рядом никого не было, и девушка тихо рассмеялась: этак она начнет шарахаться от собственной тени. А ее духовник желает ей только блага.

Уже через час колокол церкви Сантьяго-де-Ла-Романа созовет всех на мессу, а после можно будет почитать. Отцу недавно доставили из Севильи новые книги. Или закончить вышивать покров для обители, тем более, что книги наверняка светского содержания, а не духовного. Да, занятие вышивкой более подходит благочестивой девице, строго напомнила себе Беатрис и тут же иронично поправилась:

«Старой деве, так будет точнее».

Несмотря на то, что в Новом Свете девушки хорошего происхождения, даже без большого приданого, не оставались долго под сенью отеческого дома, Беатрис, достигнув двадцативосьмилетнего возраста, так и не вышла замуж. В соискателях руки миловидной дочери Хуана Сантаны поначалу не было недостатка. Но независимый склад ума и твердость характера, заметные даже в те краткие моменты общения с Беатрис, которые дозволяла строгая испанская мораль, настораживали возможных мужей. Гораздо больше их привлекала Инес, ее младшая сестра.

Беатрис это вовсе не огорчало, ведь до сих пор ей не доводилось испытывать любовного томления – да даже достаточно сильного интереса к кому-либо из этих сеньоров, многие из которых смотрели на нее как… на цесарку, поданную к их столу.

Впрочем, так уж не доводилось?

«Это не считается! Нет и еще раз нет!»