Лепестки под каблуками (СИ)

— Вот и зря. Помню, меня однажды спас магазин спортивного питания. Очень хотелось не отказывать себе в маленьких радостях и садиться на диету никогда не соблазняло. Тренажерный зал и коктейли для похудения сделали свое дело. Так что советую. Привлечешь еще больше покупателей. Вернее, покупательниц.

— Ну раз такой знаток советует, — насмешливо протянул друг. — Тогда пойду озабочусь.

Он вернулся к ноутбуку, по всей видимости, собираясь дозаказать товар. А я мелкими глотками пила кофе, грела о кружку руки и ходила по магазину. Заглянула в подсобные помещения, оценила явно новую сантехнику в санузле, нашла заднюю дверь, почему-то открытую, но Артем объяснил, что должны подвезти заказ. Потом вернулась в зал, встала у прилавка.

— Очень и очень неплохо. Но работы еще непочатый край. Успеешь до открытия?

— С таким менеджером, которого добыл, успею, — просиял Жук, отрываясь от монитора. — У него талант организатора и ответственность выше крыши.

— Здорово, — улыбнулась я. — Ты главное не скупись на его зарплату, а то переманят.

— Я? Скупиться? — нарочито обиделся Тёма. — Во-первых, плачу ему в два раза больше, чем он на прежнем месте получал, во-вторых, взял его в долю.

— Умный мальчик, — одобрительно похлопала парня по плечу.

— Что есть, то есть, — рассмеялся он. Спросил, неожиданно посерьезнев:

— А ты была хорошей девочкой? Сдержала свое обещание? Написала Лексу?

Я отвернулась. Хорошее настроение мгновенно умерло.

— Нет, — ответила ровным голосом.

— Марин, едрит-мадрит! — В сердцах выругался Жук. — Вам надо поговорить. Если Лекс узнает, что ты сожалеешь и страдаешь…

— Ох, все! Не начинай.

Махнув рукой, я оставила кружку с недопитым кофе и отошла от этого энтузиаста подальше, занялась тем, что двигала и выравнивала специальные держатели-контейнеры, которые были впопыхах кое-как брошены на полки у левой стены.

Артем мало знал о ситуации. Говорила ему лишь о том, что причина разрыва во мне, я же стала и его инициатором, не распространяясь, не поясняя, с чего это вдруг. Точка зрения Романова Жуку вовсе была неизвестна, тот резко и зло обрывал все разговоры обо мне, не позволял ни слова произнести о том, что происходит в моей жизни. И понимала почему. Лексу все еще было больно…

А как больно мне… Впрочем, все заслуженно.

Тёма считал, что мне стоит все объяснить Романову, написать ему сообщение, раз уж звонить тяжело. В последний наш разговор опрометчиво пообещала сделать это, но слово не сдержала.

Боже, если бы Жуков только знал, как по сотни раз на дню смотрела в телефоне на номер Лекса, думая, что написать, душила слезы, а потом все бросала, проклинала и шла или работать, или гулять, или бегать, или убираться, или в магазин (в них особенно ненавидела ходить, те что у дома вообще клоаку напоминали)… Если бы он знал, что понятия не имею, как объяснить человеку, которого любишь, что в тот день ошиблась… Что вообще всегда ошибалась.

По-моему мнению, это вообще невозможно.

Какие слова подобрать для того, от кого потребовала немедленно избавиться от чувств, от кого ушла без оглядки, с кем все жестко оборвала ради нелюбимого, чужого, но богатого?

Никакие.

Как поверить девушке, которая всегда действовала ради своей выгоды, лгала и притворялась ради роскоши, продавалась за деньги?

Никак.

Где гарантия, что Лекс не станет думать: так, у нее не получилось с этим, но остался запасной аэродром — это я, и сколько времени пройдет до момента, когда она снова отправится в полет?

Нет такой гарантии.

Поэтому все останется так, как есть. Я не вернусь в жизнь Лекса, отпустила его. И рано или поздно он забудет, начнет заново с какой-то другой девушкой. Да, это смертельно ранит меня, сожаление и слезы станут причиной еще не одной бессонной ночи, но пусть.

Он правильно тогда сказал: нормально и логично желать любимому человеку счастья, даже если оно и не с тобой. Идеальный мужчина. Только идеальный и сильный способен отпустить того, кого любит безумно, понять его до конца. А вот прощение… Наверное, ему должно предшествовать искупление.

Установившуюся тишину нарушил стук задней двери. Кто-то вошел со двора и зашагал к нам в зал.

— О! Это мой незаменимый менеджер и партнер, — шутливо объявил Артем.

— Он самый, — буркнул знакомый голос. Я застыла, а сердце будто прыгнуло в горло.

Не может быть…

— Так, тут баннеры. Вот здесь — указатели. А вот в этой коробке — каталоги.

— Отлично. Сюда неси… Осторожно опускай… Смотри, кого я позвал в гости.

Не чувствуя своего тела, я медленно обернулась и наконец увидела пришедшего.

Лекс изменился. Другая прическа (коротко стриженные, почти под ноль виски и красиво причесанные волны густых волос на макушке), другая одежда (черное, классического кроя длинное пальто, черные слаксы и серый джемпер), другой взгляд (пристальный, ледяной, мрачный).

Я вдруг почувствовала себя дурнушкой. Кажется, впервые за всю свою жизнь. Давно забросила укладку, просто собирая волосы в низкий хвост, сегодня выбрала неформальную обувь, простые голубые скинни и красный свитшот с идиотским буквенным принтом, забила на макияж. Артему плевать, как выгляжу, мы же просто друзья.