Лепила, книга 2

Проще сказать, чем сделать. Одно дело изводить микроорганизмы, что отличаются размерами и структурой от человеческих клеток, другое дело — пытаться воздействовать только на один тип клеток, не трогая при этом остальные. Первый результат забрезжил только под вечер, когда я видеть уже не мог эти клетки. Закрыв фургон, я отправился к юрте вождя, где снова был общий ужин. Пришел я рано, зато удалось перехватить Орани и просто провести полчаса вдвоем, болтая о всякой чепухе. Девушка оживала на глазах, ногти и кожа постепенно приобретали нормальный цвет, склеры еще желтоватые, но прогресс налицо. Пищеварение тоже в норме, восстановление аппетита прошло без заметных последствий. Главное, нам целых полчаса никто не мешал. Мы говорили, я травил больничные и армейские байки, она в ответ делилась местным юморным фольклором, мы дружно смеялись над этими забавными историями. Меня интересовало все, что было хоть как-то с ней связано, ей была столь же интересна наша жизнь. С ней было удивительно уютно и интересно, хоть по возрасту она была на треть моложе меня. А потом нас позвали на ужин. То есть, я-то был за столом, ей же по местной табели о рангах надлежало прислуживать.

* * *

Если вчера мы сидели по разные стороны стола, как на переговорах, с одной стороны трое индейцев, с другой четверо нас, гостей, то сегодня все перемешались. Меня посадили между шаманом и вождем, по другую руку от вождя посадили Хана, Тека же оказался между обоими орками напротив нас. Разговор шел гораздо более непринужденный, чем вчера, хоть и вертелся вокруг тех же тем. Индейцам очень хотелось понять, не продешевят ли они, вступая под крышу гравийской короны. И хочется, и колется. Никто ничего другого, собственно, и не ожидал. Я рассказывал про жизнь племени Опономо, как я ее увидел до переход под гравийскую крышу, и какой она стала после перехода. Особенно вождя заинтересовала первая охота на бизонов, я рассказал от первого лица что видел лично, орки дополнили мой рассказ конкретными цифрами полученной добычи, добавив, что племя еще пять раз охотилось на копытных гигантов, обеспечив себя мясом минимум до следующего лета с большим запасом. Тека быстро развел орков на предмет сходить вместе на охоту, на что я сходу дал добро. Хоть и планировал уже послезавтра обратно, да точно задержусь. Не смогу уехать просто. А парни пусть развеются, да в неформальной обстановке без начальства объяснят преимущества гравийского образа жизни. Ведь если удастся склонить племя к союзному договору, это будет жирнейший плюс в репутацию как мне лично, так и Хану, и племени Опономо. Страна у нас по населению небольшая, можно сказать, что все друг друга знают, не спрячешь здесь личные достижения в многослойной бюрократии.

Наконец, ужин закончился, с разрешения вождя я откланялся и вскоре уединился с Орани в фургоне. Не подумайте ничего лишнего, тут была чистая медицина. Привычно отключив эмоции, я провел осмотр. Избавленный от опухолевой нагрузки молодой организм стремительно восстанавливался, желтизна склер уже не была заметна у радужных оболочек, только оттянув веко можно было увидеть остатки желтизны. Билирубин в крови быстро снижался, жаль, что нет сейчас никаких способов его измерить. Если еще вчера девушка выглядела умирающим лебедем, сейчас же ей некуда было девать энергию. На меня обрушился шквал вопросов, а что я делаю, а что это за штука, а зачем то и почему сё. Завершив осмотр и слегка подкорректировав поставленное в ходе операции плетение ускоренной регенерации печени, я, наконец, смог выключить режим врача и нормально с ней разговаривать. Орани безумно мне нравилась, но сейчас это было что-то новое. В моей жизни было много женщин, отношения длились от нескольких дней до нескольких месяцев, но никогда ни к кому из них я не испытывал того, что чувствовал сейчас к дочери вождя. Другую давно бы уже закадрил и затащил в койку, а тут боялся сказать что-то не так, случайно обидеть. Реально боялся.

—Меня хотели выдать замуж в соседнее племя, но пока сватались и договаривались, началась болезнь. Больная жена никому не нужна, вот я и осталась при отце, — рассказывала Орани.

—Давно это было? — спросил я больше для поддержания разговора, наслаждаясь ее голосом, мимикой, жестикуляцией.

—Позапрошлым летом, мне как раз шестнадцать исполнилось, самый возраст для замужества. Каймар лечил меня, болезнь отступала, но возвращалась, с осени же он уже ничего не мог больше сделать. Каймар хороший и добрый, хотя его и боится все племя.

Интересно, какими методами шаман умудрялся больше года тормозить рак? Надо бы с ним на эту тему поплотнее побеседовать.

—Скажи, почему ты прислуживала за столом? Ведь болезнь тебя буквально доедала, я видел, как нелегко тебе это давалось.

—Все просто. В племени нет бесполезных людей. Тут все при деле. Если бы я перестала работать по хозяйству, меня бы выгнали из племени. Отобрали бы одежду, мертвецам она ни к чему, да отвезли бы в прерию на корм койотам и кугуарам. Не хотела я такого конца.