Лепрозорий (СИ)

И бескрылая обернулась, с удивлением обнаружив за спиной дикого волка, припавшего на лапы для прыжка. Пока он решался, вгрызться ли ей в горло или схватить за ногу, она успела с размаху пнуть его в нос и тут же приложить пяткой в темечко. Нервно развернулась, но всех волков взяла на себя Химари — на кошку псы бросались особенно рьяно. Собравшись с мыслями, Люция лихо забралась на первого попавшегося коня, без седла это было весьма затруднительно. Фыркнув под нос, перехватила поводья и сильнее сжала ногами бока лошади.

— Пошла! — ударила пятками, на ходу вытащила арбалет и, намотав поводья на руку, зарядила снова.

Оставалось совсем немного до заветного гейзера, сбоку к нему же спешила Химари, отчаянно отбиваясь от настырных волков. Одна рука уже была ранена, словно чьи-то клыки распороли ее сквозь слой кимоно. Но кошка старалась не обращать на это внимания, нервно поглядывая на раскачивающуюся над гейзером клетку.

Перед самой грудью лошади вдруг возник волк, прыгнул, ощерившись, и та от страха поднялась на дыбы. Люция выстрели в упор. Услышала вскрик Химари и, тут же зарядив арбалет, выстрелила в волка, пробившего кошке ключицу. Но стрела срикошетила в единственную веревку, удерживающую дно Евиной клетки, и то распахнулось над бездной.

Люция почувствовала, как ее сердце ухнуло, пропуская удары. Волосы зашевелились, а из дрогнувших рук едва не выпал арбалет.

***

Ева не успела даже закричать, только ахнула, легкие перехватило, а вмиг поглотившая ее тьма отозвалась недружелюбным эхом. Все пронеслось перед глазами: ужас на лице Люции, ворох волков, нападающих на кошку, Инпу, обещавший сохранить ей жизнь.

Воспоминания сдавливали сердце, но она не могла отделаться от мысли, что так и должно быть. Что чудовищу не место в этом мире, а раз с самого начала ее никто не любил, не стоило и мечтать.

Но она вдруг поняла, что никуда не падает. Только раскачивается на собственной паутине из размотавшегося клубка, та трещит едва различимо, но все еще держит. Глянула наверх и едва не разрыдалась от счастья. У самого края бездны на животе лежала Химари. Она осторожно обвила паутину вкруг запястий и потянула на себя. Кровь скользнула по ее рукам от сломанной ключицы и разбилась на щеке Евы. Горячая, густая.

— Держу, — сипло отозвалась Химари, подтягивая паучонка все выше и выше, пока за ее спиной Люция разбиралась с обступившими их волками.

Кошка притянула Еву за ворот, та и слова сказать не успела, как за руку ее дернула Люция и завела за спину.

И Ева послушно спряталась за ней, с ужасом и восхищением наблюдая за всем, что происходило вокруг. Люция, ловко орудуя одним из мечей кошки, заставляла волков держать дистанцию. В ней не было ни капли кошкиной грации, и она, не чураясь грубой силы, добивала волков ногами. Ее конь не подпускал к себе никого, загнанный в угол, он испуганно ржал и отступал к гейзеру. Тигр по ту сторону отбивался от врагов, охвативших их кольцом.

— Забирай Еву и беги! — рыкнула кошка, вынимая из земли второй свой клинок. И Люция повиновалась. Разметала зверье возле лошади, бесцеремонно перекинула Еву через холку и забралась следом.

— Давай сюда! — крикнула Люция, кидая меч рядом с кошкой и выщелкивая арбалет. Она быстро повела коня, пока волки не кинулись снова и, поравнявшись с кошкой, протянула руку.

— Втроем мы не спасемся, — грустно отозвалась Химари, крепко сжав оба меча в руках, они тут же вспыхнули пунцовым пламенем. Ее фарфоровое лицо исказила гримаса боли, но кошка сдержалась даже от стона.

Люция старательно разворачивала коня, отбиваясь от наступающих волков уже и ногами, и прикладом арбалета. Она хотела силой забрать кошку.

— Пошла! — рыкнула Химари, метнув иглу в круп лошади. Та заржала от боли и понесла Люцию.

Сколько бескрылая не била ее, не тянула поводья, задирая той голову, лошадь мчалась галопом на волю, в лес, оставляя Химари позади.

Ева зажимала рот рукой, заставляя себя не плакать, но поток горячих слез лился сам собой. Кошку поглотила серость волчьих тел, даже лиловое пламя стало неразличимым. Паучонок понимала, что видит Химари в последний раз, из таких битв не выходят живыми. Одна на сотни волков, неужели она не знала, на что идет? А если знала, зачем пожертвовала собой? Нет, Ева не стоила этих жертв, никаких жертв и подвигов, и оттого было еще обиднее, еще больнее.

А каньон наполнялся новыми воинами, они спешили по крутым склонам к гейзеру, хватали оружие у поверженных бойцов, и рвались, спешили к кошке. Как будто ей было мало тучи волков. Ева утирала слезы и жалась к ноге Люции, но не могла отвести взгляда. Дернулась, мельком заметив в толпе нападавших знакомое лицо, и насухо вытерла глаза, чтобы разглядеть наверняка. Толпу волков рассекал, верхом на жеребце, кот Винс, тот самый, что практически убил кошку на поляне. Вот только теперь дротики он пускал трубкой в стан волков. И те, кто показался подкреплением псам, оказались кошками. Их было меньше, они были слабее, но их словно что-то вело. Преданность? Верность? Желание защитить Химари? Она отчего-то была им важна и нужна, как Еве.