Лепрозорий

— В этом храме и так три шисаи, этого достаточно, — Ясинэ сгоряча огрела утико о стену, пыль глинозема практически не сыпалась с мешочка.

— Значит, чтобы стать шисаи, я должна убить одну из них и занять ее место, так? — Химари проверила лезвие клинка, проведя им по ладони.

— Нет! — огрызнулась тигрица, перебирая остальные утико в коробочке. — И я не собираюсь ставить условия, как в первый раз.

— Тогда я поставлю! — Химари вскочила и вернула клинок в ножны. — Если вы не возьмете меня, я расскажу всем, что в женском храме Самсавеила живет мужчина. Хайме ведь нельзя быть здесь, верно? Что скажут остальные настоятели? Другие шисаи? — кошка не видела, как побагровело лицо Ясинэ, и продолжала. — Еще я скажу, что он ваш сын, и вы его прикрываете. Хайме с его навыками ведь должен либо стать шисаи в мужском храме, либо охотником на службе императора.

Ясинэ обернулась, и кошка с силой сжала рукоять катаны. Горло сдавило от подступивших слез — тигрица смотрела на нее, как отец — с тем же презрением, с той же ненавистью.

— Я знаю, что вы скажете, — прошептала Химари, едва сдерживая слезы. — Убирайся, да? И вы не желаете меня больше видеть?

— Нет, — сухо прорычала Ясинэ. — Я верну тебя отцу — он как раз ищет свою несносную дочурку.

#19. Я ненавижу тебя сильнее, чем могу вытерпеть. И я люблю тебя сильнее, чем могу выдержать

Бродягою пройдешь пути свои — добьешься,

Не раз умоешься в своей крови — добьешься.

Коль от себя сумеешь отказаться

И сам взойдешь на жертвенник любви — добьешься.

Химари потребовался год, чтобы сбежать из подземелий, в которые упрятал ее отец. У него не было планов на династический брак, как она опасалась. Но назревала война, а Император хотел позаботиться о своей Айко. К счастью Химари, он не учел семь лет, которые она провела в храме Самсавеила ученицей Ясинэ. Стражи были соблазнены и лежали со вспоротыми глотками грудой тел в ее же клетке. Патрули были убиты со спины и аккуратно уложены в темных нишах. Несколько тел пошло на корм кумо по совету шестикрылого серафима. Кошка просила снять с нее обязательства обещания, и готова была заплатить жизнью, но ангел был непреклонен — она обязана стать шисаи. И даже подарил яблоко из сердца горы, Райского сада.

И вот кошка стояла на полигоне у самых ворот, предлагая тигрице бесценнейший дар — то самое яблоко, пульсирующее, будто живое сердце.

— Моя госпожа, позвольте мне бой, как в самый первый раз, — взмолилась Химари, уткнувшись лбом в каменную плитку.

— Ты не достойна даже находиться рядом со мной! Мне следовало вышвырнуть тебя за ворота, как это сделали шисаи других храмов, — зашипела Ясинэ, сжимая в кулаке старый посох с кошачьей головой.

— Тогда бы я не научилась быть куно, — горько-горько прошептала Химари.

— Так и должно было быть! Твоя судьба — защищать свою семью, а не из кожи вон лезть ради совершенно бессмысленной мечты! Здесь тебе не клуб благородных девиц, мы не учим быть леди при императорском дворе, мы учим быть убийцами, тенями Самсавеила, — тигрица ловко поправила свесившегося с ее лба паука.

— Я и была убийцей! Я была тенью! Разве я завалила хоть одно ваше задание? Разве возвращалась с пустыми руками, а не головой врага? — зло закричала кошка, едва не плача.

— Ты предала меня, когда попыталась шантажировать. Ты перешла черту, и я не собираюсь тебя прощать просто потому, что ты императорская дочка, — тигрица тяжело выдохнула, развернулась на лапах и направилась к конэко, вытанцовывающим друг с другом замысловатые па.

— Но я же ваша сольпуга! — отчаянно закричала Химари.

Госпожа Ясинэ остановилась, пряднула полосатыми ушами, судорожно кивнула.

— Тогда защищайся, — бросила через плечо, развязывая пышный оби кимоно.

Шисаи оказалась в своих неизменных каштановых штанах и с перевязанной грудью. Сняла гэта и подошла к Химари. Кошка уже стояла в боевой готовности, планируя, как она будет нападать. Важно было как можно быстрее закончить бой. Вот только она всего один раз в жизни сражалась с Ясинэ, и то победа была сущей случайностью. Химари вдруг поняла, что она понятия не имеет, как будет бить тигрица. Вскользь, краем глаза заметила, как лиловое пламя объяло кисти шисаи. В следующее мгновение последовал удар.

Кошка защитилась, заблокировав удар госпожи, отшагнула назад. Но пальцы левой руки мгновенно онемели, и она не смогла ими пошевелить. Это сильно испугало. Химари даже не увидела, что произошло.