Лэрд, который меня любил

— С меня довольно этой вульгарной молодой особы и её штучек! Она привела в мой дом Дингволла, который…

— Да — да, — торопливо произнесла Диана, поглядывая через комнату туда, где у фортепиано сидела мисс Хёрст, болтая с мисс Огилви, и обе весело смеялись. — Она привела его сюда, но ведь вы сами сказали, что можно.

— Я слова не говорила этой… этой… — Пальцы Джорджиана впились в ладони, ногти буквально вонзились в кожу. — Это Александр во всём виноват! Мне не хотелось в это верить, но это правда: МакЛин хочет эту девицу. — От этих слов на её языке остался привкус пепла. МакЛин принадлежит ей, а не какой — то невоспитанной мисс-деревенщине.

Диана выдала нервный смешок:

— Вы что, серьёзно считаете, что МакЛин её хочет?

— Я в этом уверена. Я видела, как он на неё смотрит.

— Но он не волочится за ней так, как Дервиштон.

— Дервиштон просто играет. Его финансы вынуждают его искать богатую жену или, если уж не это, то богатую покровительницу, которая станет платить за его услуги.

— Правда? Я и не знала!

— А зачем же, вы думаете, я его пригласила?

— Он вами интересовался до тех пор, пока… — Диана бросила на Джорджиану поспешный взгляд. — Я имею в виду, что он вполне красивый мужчина, но всё — таки не такой красивый, как МакЛин.

Да, и потерей внимания со стороны Дервиштона Джорджиана тоже была обязана Кейтлин. Вообще, на этом загородном приёме всё пошло наперекосяк.

— И что вы намереваетесь делать? — спросила Диана.

— Я помогу МакЛину в его первоначальной игре и погублю Кейтлин Хёрст.

— Как? Вы не можете унизить её на публике; она уже сумела со многими подружиться. Маркиз с женой считают её очаровательной. Это вызовет кривотолки, и вы будете выглядеть даже хуже, чем она.

Живот Джорджианы сжался при мысли об этом. Она приложила очень много усилий, чтобы завоевать своё положение и удержать его. Она никому не позволяла приблизиться настолько, чтобы открылся её секрет… пока не появился Александр МакЛин.

Но теперь она его потеряла, и ради кого? Ради наивной дочери приходского священника. Джорджиана избавилась бы от Кейтлин Хёрст, если бы это было возможно, но не ценой потери собственного положения. Она умрёт, но этого не допустит:

— Я что — нибудь придумаю, — сказала она Диане, и так оно и будет.

Она была не обычной женщиной из общества, зажатой рамками условностей. Знает он это или нет, Александр принадлежит только ей и никому другому. Он лишь оказался потерян на одно мгновение, ослеплённый выходками деревенщины, чья кровь не голубее крови Джорджианы.

— Диана, присмотрите за дверью. Мужчины скоро должны вернуться, но сначала мне нужно переговорить с нашей молодой гостьей.

— Что вы собираетесь ей сказать?

— Достаточно. Теперь наблюдайте за дверью, и дайте мне знать, когда появятся джентльмены. — С этим Джорджиана направилась через большой салон к фортепиано. На её счастье, мисс Огилви как раз отошла налить ещё один стаканчик хересу, и Кейтлин была одна.

Джорджиана перегнулась через фортепиано:

— Смею предположить, вы думаете, что весьма недурно справились.

Кейтлин посмотрела вверх с того места, где лениво наигрывала детскую песенку:

— Сомневаюсь, что исполнение песенки «Пять булочек с изюмом» можно квалифицировать «недурным», ваша светлость. Вот если бы я играла «Кач — кач, Марджери До», тогда бы я с удовольствием приняла от вас вашу похвалу.

Джорджиана скривила губы:

— Вы только посмотрите, какое у вас замечательное настроение.

На лице Кейтлин появилось обеспокоенное выражение:

— Ваша светлость, что… что — то не так?

— Нет. Просто мне стало вас жалко, вот и всё.

— Почему?

— Потому что когда вы покинете нас и замок Бэллоч, вам придётся возвращаться к себе в… — Джорджиана махнула рукой, — откуда вы там родом.

Лицо Кейтлин напряглось, но ответила она довольно вежливо:

— Я из Прихода Уитбёрн.

— Это так печально, правда, что вы вообще должны уезжать. Я знаю, для вас это будет очень трудно. Но в этом ведь и есть проблема благотворительности. Проект в конечном счёте всё равно должен возвращаться туда, откуда пришёл.

— Я с удовольствием вернусь домой, — ровным голосом ответила Кейтлин, хотя лицо её помрачнело, а пальцы на фортепиано сжались в кулаки. — Я уверена, что для меня это окажется освежительным — глоток свежего воздуха после такой духоты.

Джорджиана одеревенела, гнев разлился по её венам и прилил к голове. Ей хотелось задушить эту девицу, сомкнуть на её шее руки и выкручивать, пока та не закричит. Вместо этого она сказала вполне спокойным тоном:

— Душно? Может, сказать лакею, чтобы открыл окно? Смею предположить, что этого у вас там тоже не будет, — лакеев и тому подобное. Посему вам самой придётся отскребать свою посуду, не так ли?

Глаза Кейтлин вспыхнули, а Джорджиана продолжила:

— Я допустила вас в свой дом по одной единственной причине: потому что Александр желал вас унизить.

— Я знаю. Он мне говорил. Но я думаю, что он мог и передумать.

От Джорджиана потребовалась вся сила воли, чтобы заставить напрягшиеся щёки растянуться в улыбке:

— Бедное дитя, вы серьёзно так думаете? Что он передумал?

В карих глазах мелькнула неуверенность:

— Думаю, что да.