Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка…

— Да какие шутки? Я приду на свадьбу и все испорчу.

— О, прошу вас, прошу. Проигрывать надо уметь.

— Партия не окончена. Мы еще поборемся с мсье Хомутовым — кто кого! Как он смел увести невесту у меня из-под носа!

— Господин корнет! Вы невыносимы. Для чего вам это? Вы же все равно на Кити не женитесь.

— Разумеется, не женюсь. Я не умалишенный.

— Так тогда зачем?

Михаил усмехнулся.

— Скажем, из азарта.

— Это не игра, сударь. Вы уже сломали играючи жизнь Варваре Лопухиной, ныне Бахметевой.

Лермонтов оскорбленно поджал губы.

— Замолчите, Додо. И не поминайте имени Вареньки всуе.

Евдокия хмыкнула.

— Не сверлите меня глазами, а то прожжете.

— Запросто прожгу.

Софья Николаевна, прекращая спор, повела гостя к галерее, где играла с собачкой миниатюрная дама в темно-синем бархатном платье. Ее лицо, шея и ручки были словно сделаны из фарфора.

— Дорогой Мишель, разрешите вас познакомить с Милли Мусиной-Пушкиной.

В этот момент Михаил моментально забыл о Лопухиной, о Сушковой, обо всех остальных женщинах на свете. Какие синие глаза! Даже не чисто синие, а, скорее, синие в крапинку: более темные пятнышки на светло-синем фоне, мозаично-синие. Взгляд доверчивый, прямо детский.

— Рад знакомству, сударыня.

— Я тоже рада.

— Говорят, нам с вами играть в спектакле мужа и жену?

— Это было бы занятно, — она улыбнулась.

— Не в спектакле, а в спектаклях, — уточнила Карамзина. — Мы решили ставить два водевиля.

— А не слишком ли много?

— Да они короткие.

— А какой второй?

— Скриба и Мазера «Карантин». Вам, Мишель, отведена роль негоцианта Джонато. Читали?

— По-французски — да.

— Мы и собираемся играть по-французски.

Подошел слуга с бокалами шампанского на подносе.

— Давайте выпьем за успех нашего предприятия. Это будет нечто грандиозное!

Лермонтов поморщился.

— Ох, не знаю, не знаю, господа. С детства не играл в домашних спектаклях.

— Ничего, в паре с дорогой Милли быстро войдете во вкус.

Чокнулись, пригубили.

— Расскажите Мишелю о кораблекрушении, которое случилось с вами по дороге в Германию. Это любопытно. Я пока пойду распорядиться насчет стола. — И мадемуазель Карамзина упорхнула.

Михаил удивился.

— Кораблекрушение? В самом деле?

Мусина-Пушкина застенчиво улыбнулась.

— Громко сказано. Но по сути верно… Я с детьми и младшей сестрой ехала в Германию к старшей сестре Авроре Демидовой. Мы отплыли на пароходе «Николай» и несмотря на май попали во льды. Так страшно было смотреть, как льдины бьются о борт корабля! Мало того: перед самым заходом в Травемюнден в трюме вспыхнул пожар.

— Господи Иисусе!

— Женщин и детей начали грузить в шлюпки. Несколько человек утонули на наших глазах. Царствие им небесное! Наконец добрались до берега: он был такой скалистый, необитаемый. Мы полураздетые: так как было раннее утро, нас из-за пожара подняли прямо с постели. Бедная моя сестрица Алина вся дрожала от холода, и один кавалер отдал ей мундир, чтобы она согрелась. Очень галантный мужчина! Это был сеньор Корреа — посланник Испании в Швеции.

— Испанец? У меня испанские корни, между прочим.

— Я слышала, будто шотландские?

Лермонтов потупился.

— Версии разнятся… Ну и как же вы спаслись на пустынном берегу?

— Наши доблестные мужчины отправились на разведку и нашли неподалеку деревню. Там мы обогрелись, выпили чаю и взяли лошадей, чтобы добраться до Травемюндена.

— Настоящее приключение!

— Да, теперь смешно, а тогда было не до смеха.

Софья Николаевна пригласила гостей к столу. Михаил предложил Эмилии руку, и она молча согласилась, сделавшись тем самым его дамой на этот вечер. Графиня нравилась Лермонтову все больше и больше: простотой, не манерностью, искренними суждениями, ясной белозубой улыбкой, звонким смехом, тонкими изящными пальчиками с ухоженными ногтями. Было в ней что-то непосредственно-детское и, вместе с тем, взрослое, женственное, вызывающее страсть.

После нескольких перемен принесли десерт — мороженое с персиками. Но не успел Лермонтов съесть и двух ложек, как раздался командный глас Софьи Николаевны:

— Господа, корнет Лермонтов милостиво согласился прочитать для нас свою новую поэму о Демоне. Просим!

Общество поддержало:

— Просим, просим!

Он поднялся и достал сложенные листки. Затем внимательно посмотрел на зрителей.

— Я хочу предупредить, что работа над поэмой еще ведется. Некоторые места мне пока не нравятся. И я учту ваше мнение, коли выскажете его…

Михаил откашлялся и негромко начал:

Печальный Демон, дух изгнанья,
Летел над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой…

Гости слушали внимательно, ловя каждое слово. Описание Грузии вызвало возгласы восхищения, а убийство жениха Тамары — неподдельное волнение. Наконец наступила главная сцена — приход Демона в монастырь к его избраннице.