Лермонтов и христианство

1. Любопытно, что доязыческая Русь в качестве духовного и культурного феномена не изучается нигде — даже в России! В этой ипостаси её не проходят не только в школьных учебниках и вузовских программах, но не рассматривают и в науке, за исключением «закрытых» диссертаций отдельных учёных-энтузиастов, без всякой поддержки государства изучающих политеистические или этнические религии. Факт этот говорит о том, что беспамятны и «безмолвны» как российские власти, так и «послушный им народ». Возможно, по своей эпической мощи и пластической красоте «русские боги» не смогут на равных «тягаться» с греческими. Но что из того?! Да и кто знает: если учесть, что христианский мир на протяжении всей своей истории сохранял, продолжает хранить, лелеять и изучать (по факту – приумножая в исследованиях) культуру древнего языческого мира, чего не скажешь про его русский эквивалент, то, может, не всё так однозначно. К примеру, выдающийся специалист по славянскому фольклору Ю. И. Смирнов, отмечая общее наследие греческой мифологии и славянской, определяющее сходство сюжетов, – по древности отдаёт предпочтение славянским сказаниям. Говоря о Сцилле и Харибде у греков, Смирнов приводит их славянский аналог – Горы Толкучие, которые то сходятся, то расходятся, мешая русским героям проскочить их. «Но про Одиссея-то все знают, а наш собственный сюжет – не знают», – отмечает Смирнов («ЛГ», 2013, № 13. «Фольклор, которого мы не знаем»). Словом, славянский эпос до сих пор остаётся тайной за семью печатями, сбивать которые, впрочем, не входит в нашу задачу. Во всяком случае, духовное и моральное богатство русских мифов заслуживает лучшей участи, нежели захоронение ключей к ним в архивах и запасниках музеев. Уже потому, что эпическая мощь славянского язычества легла в основу культуры славянских народов, включая исторически и культурно наиболее жизнеспособный из них – русский народ.

2. Впервые опубликовано: «Новое время». 1916. 18 июля. № 14499.

3. Литературное наследство. Т. 45–46. М. 1948. С. 648.

4. А. Герцен. Полное собрание сочинений. VI. 374.

5. Неизданный Достоевский. Записные книжки и тетради (1860–1880 гг.). М. Наука. 1971. С. 174.

6. В одной из последних встреч Лермонтов сообщил Белинскому свой замысел написать романтическую трилогию – три романа из трех эпох жизни русского общества (век Екатерины II, Александра I и современной ему эпохи). Эти романы должны были иметь между собою связь и некоторое единство, по примеру куперовской тетралогии, начинавшейся «Последним из могикан», продолжающейся «Путеводителем в пустыню», «Пионерами» и оканчивающейся «Степями».

7. Здесь прежде всего укажу на геополитические заблуждения Александра I и Николая I, суть которых в недальновидном ведении политики в регионе Среднего Востока и в исторически спорном включении в территорию России ряда стран Средней Азии. В правительстве России не было понимания потенциальной опасности исторически неизбежных противоречий религиозного и этнического характера, идущих от физически приобретённых, но духовно не закреплённых территорий. Всё это, создавая потрясения множественного характера, вело к образованию «тектонических сдвигов», которые в дальнейшем усугубило отсутствие должного к ним внимания. Заявив о себе сразу же, трещины и разрывы в теле новообразованной России со временем всё увеличивались. Подробнее об этом в моей книге «Великая Эвольвента».

8. У Пушкина «день» прямо связан с «судьбой» и «законом» («Евгений Онегин». Глава шестая, XXI):

Что день

грядущий мне готовит?Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он.
Нет нужды; прав судьбы закон.

Заметим, что выражение: «На сон грядущий» – несёт в себе однозначно иронический смысл, что более всего подчёркивает его излишняя торжественность.