Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою

Уничтожавший в своей семье даже упоминание о Лермонтове Н.Ф. Бахметев, по счастью, один раз «промахнулся». В 1839 году, желая спасти хотя бы уцелевшие материалы, связанные с Лермонтовым, его рукописи и рисунки, Варвара Александровна на одном из германских курортов сумела передать их А.М. Верещагиной (баронессе Хюгель). В числе спасенных таким образом материалов сохранились три акварельных портрета В. Лопухиной работы Лермонтова. Таким в исторической ретроспективе встает перед нами образ этой замечательной москвички – Вареньки Лопухиной. В поэме «Сашка» Лермонтов вновь возвратился к теме своей любви:

Да, много лет и много горьких мук
С тех пор отяготело надо мною;
Но первого восторга чудный звук
В груди не умирает, – и порою,
Сквозь облако забот, когда недуг
Мой слабый ум томит неугомонно,
Ее глаза мне светят благосклонно.
Так в час ночной, когда гроза шумит
И бродят облака, – звезда горит
В дали эфирной, не боясь их злости,
И шлет свои лучи на землю в гости.

Напомним еще и еще раз о чрезвычайно краткой человеческой жизни великого поэта. Ровесники его, так или иначе соприкасавшиеся с ним по учебе или по службе, на десятилетия пережили его в земной жизни. Когда величие его гения было осознано, когда всякая новонайденная строка его стихов становилась событием, эти люди по-разному реагировали на вопросы, обращенные к ним. Иные отмахивались от вопросов, иные примазывались к посмертной славе поэта. Так, например, бывший дежурный офицер Школы юнкеров А.Ф. Лишин отмечал в воспоминаниях о М.Ю. Лермонтове: «Никто не подозревал, что это будущий великий поэт».

Творчество Пушкина – это некая гиперсфера, достигнуть которой и даже просто к ней прикоснуться дано немногим. Лермонтов – в числе этих немногих, и, очевидно, первый из них. Словно остриями столь любимых им гор он не только прикасается к пушкинской гиперсфере, но временами даже пронзает ее, уводя читателя в бескрайний космос, откуда смотрит и на землю, и на человека. Мотив этот звучит уже в стихотворении 1832 года:

Люблю я цепи синих гор,
Когда, как южный метеор,
Ярка без света и красна,
Всплывает из-за них луна,
Царица лучших дум певца
И лучший перл того венца,
Которым свод небес порой
Гордится, будто царь земной…

Лермонтову были даны неведомые силы спрессовать впечатления бытия в малом объеме, положить эту малую коробочку в карман походной шинели, а затем на почтовой ли станции, или в гостинице проезжего городка, или на походном бивуаке извлечь сохраненное и развернуть перед собой во всем великолепии художественных образов. И это расширение сохраненного, вглубь и вширь, всегда сопровождалось колоссальным всплеском энергии, переходящей в творения поэта.

Тамара и Демон. Иллюстрация к поэме Лермонтова «Демон».

Художник М.А. Врубель

Поражаются краткости (всего-то 26 лет, и это с детством и младенчеством) земного бытия поэта. Высшее создание Лермонтова – поэма «Демон», и в образ главного героя Демона поэт, безусловно, вложил свои собственные удивительные черты. Герой живет в космосе, в надзвездных краях. И перемещается в космическом пространстве со скоростью звезд. Иначе как же возможно обменяться улыбкой привета с блуждающей кометой, если не сравняться с нею скоростью?

Михаил Юрьевич Лермонтов.

Художник П.Е. Заболотский

Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;
Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила поменяться с ним…

Но если Демон блистает в космическом жилище света, то и скорость света, максимально возможная из всех возможных скоростей, для него вещь возможная и вполне достижимая. Когда космонавты на пока еще гипотетическом корабле уходят со скоростью света к далеким звездам, они перестают стариться и, возвратившись на Землю, рискуют не застать в живых своих оставленных на Земле ровесников. Вот почему Лермонтову всегда 26 лет, а 200 лет, которые мы отмечаем в нынешнем году со дня его рождения, – это всего лишь краткий миг. Ровесники Лермонтова дряхлели и умирали, ему же всегда оставалось двадцать шесть.

Дуэль. Рисунок М.Ю. Лермонтова