Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

========== Ночь первая ==========

Знаете, есть что-то горько-сладкое в почти забытых, подернутых дымкой времени, еле различимых детских воспоминаниях. Для большинства людей эти скудные обрывки, всплывающие в памяти, кажутся самым счастливым временем. Детские годы прекрасны, просто восхитительны, если не пытаться в них вернуться, особенно спустя много лет. Даже если тебе немного за двадцать и ты, казалось бы, лишь недавно перестал быть ребенком, хотя детство периодически все же играет в одном месте, воспоминания о тех счастливых временах должны быть еще очень свежи, но, к несчастью, реальность почему-то всегда отличается от тех светлых образов, которые сохранились в твоей голове. Дело ли в искаженном детском восприятии, или же в подвластном времени человеческом мире, но все почему-то не так, как ты помнишь.

Это можно назвать самым большим разочарованием Чжан Исина, который стоял перед поросшим неприлично высокой травой дачным домиком своей бабушки. Это место было переполнено детскими воспоминаниями. Двухэтажный дом раньше казался таким огромным, что Исину чудилось, будто он живет в замке. Теперь, спустя пятнадцать, а то и более лет, дом выглядел ничтожно маленьким и невзрачным. И в этом была насмешливая и очень горькая метафора всей жизни. Когда Исин был ребенком, то даже его маленький мир казался ему огромным, а когда он вырос, то понял, что этот огромный мир на самом деле чертовски маленький.

Исин поудобнее ухватил ручку своего огромного чемодана, чтобы немного поднять, и двинулся в сторону дома, в котором собирался провести следующую неделю своего законного отпуска. В скором времени этот дом будет продан. После того, как здоровье бабушки ухудшилось, за этим домом приглядывать было некому. Времени не находилось. Никто не собирался бросать все свои городские дела, чтобы переехать сюда, а редких летних визитов было недостаточно. В конце концов, дом повис мертвым грузом и несколько лет пустовал, после чего решено было его продать. Чжан Исин сопротивлялся этому решению всеми силами. Его сентиментальная натура просто отказывалась отдавать в чужие руки что-то столь ценное, как этот дом. Здесь же все его детство, все его воспоминания. Поэтому, эта неделя была своеобразным прощанием с домом. Исин хотел запомнить это место таким, какое оно есть на самом деле, а не искаженным детским воображением.

Чжан втащил в дом чемодан, проезжаясь по грязному деревянному полу сырыми, забитыми травой колесиками. Исин сделал глубокий вдох, чтобы запечатлеть в памяти этот запах пыли, сырой травы и ветхости. Этот запах есть во всех старых домах. Он какой-то безлюдно одинокий, но в то же время такой привычный, родной. Это такой запах, который встречает тебя после долгого отсутствия, и когда вдыхаешь его, чувствуешь – ты дома.

С самого порога это место окунало в детство. Исин сильно вырос, теперь он в несколько шагов мог преодолеть расстояние до кухни, а оттуда до лестницы на второй этаж. Крутые ступеньки, по которым маленький мальчик боялся спускаться, потому что у них не было перил, поэтому ему приходилось садиться на каждую ступеньку, чтобы не упасть, теперь не казались такими страшными. И все же Исин по привычке опирался руками на ступеньки, осторожно поднимаясь вверх, чтобы, не дай бог, не упасть. О том, чтобы затащить на второй этаж свой огромный чемодан, Исин пока и думать боялся.

На втором этаже сердце предательски сжало волнение. Исин боялся повернуть ручку, и вцепившаяся в неё рука дрожала. В этом моменте ожидания между открывающейся в свою комнату дверью было столько предвкушения, что даже дыхание перехватило.

В комнате все было как раньше. Ничего не изменилось. Разве что кровать теперь была немного не по размеру, и окно выглядело значительно меньше, чем помнил Исин.

Старый светильник на прикроватной тумбочке, у окна ветхий стол, с кружевной скатертью, коробка со старыми бабушкиными вещами, не сдвинутая ни на сантиметр, детские рисунки невиданных животных на старых обоях. Столько воспоминаний. Пальцы сами собой скользят по корешкам детских книг небольшого книжного шкафчика. Любимые сказки, которые Исин наизусть знал, потому что читать ему здесь было особо нечего. Он перечитывал эти книжки снова и снова, он знал, что будет дальше, знал каждое слово, будто бы это были не чужие истории, а его собственные воспоминания, скрупулезно кем-то записанные.

Рама старого окна поскрипывала, её приходилось открывать рывками, потому что под старостью она просела и застревала. В комнату просачивался свежий ветер, запах дождя, мокрой земли и травы.

Исин был в прострации. Он будто существовал на грани двух миров: наивные детские воспоминания и суровая реальность. Это было как путешествие во времени, оно очень утомляло. На каждом шагу, в каждом уголке, предмете подстерегала память о прежних беззаботных днях. Чем больше Исин был в доме, тем меньше он хотел его кому-то отдавать.

Ночь наступила внезапно, разгоняя свинцовые тучи. Последние капли вечернего дождя еще отчаянно тарабанили по крыше, выражая свой протест, но повинуясь северному ветру отступали.