Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Чжан Исин не был из тех, кто с готовностью верит в любой абсурд. Чжан Исин был из тех, кто пытался найти рациональное объяснение всему, что он не мог объяснить. Тем не менее, найти какое-то более или менее внятное, похожее на правду объяснение следам, он вот так с ходу не мог, поэтому предпочел отмахнуться мыслью «наверняка они здесь давно» и заколотить последний гвоздь в виде «я просто их не заметил раньше», чтобы сохранить баланс в своем мире. Вещи, которые выбивались из привычной картины мира, Чжан Исин старался не замечать, если не мог подогнать их под рамки своего понимания. Вот и с этими следами вышло так же. Исин предпочел их не замечать.

На этот день у Исина были огромные планы. Он собирался привести в порядок дом, сделав его пригодным к проживанию. Уже в середине процесса Исин осознал, что генеральная уборка и облагораживание территории продлятся не один день. Еще он осознал бессмысленность утренних ванн, потому что уже спустя два часа был похож на трубочиста.

К вечеру весь первый этаж был приведен в порядок. Все половики были вытряхнуты, диваны почищены от пыли, полы вымыты, кружевные, некогда белые шторы были сняты и замочены в тазике в саду, среди густой травы, с которой тоже предстояло повоевать.

Когда стемнело, Исин заканчивал уборку своей комнаты. Он уже расставлял вынесенные во время уборки детские книги обратно на полки невысокого шкафчика, как вдруг заметил среди стопки книг одну единственную, ту самую книгу, которую Исин в детстве почему-то меньше всего любил из-за отталкивающих рисунков. Иллюстрации в книге и правда были на любителя. Это только с возрастом юноша понял, что есть некая прелесть в сюрреалистичных рисунках, в несоблюдении человеческих пропорций, перспектив. Есть что-то притягательное в неестественных цветах, в весьма мрачной и отталкивающей атмосфере каждой иллюстрации.

В детстве Исина почему-то немного пугал главный персонаж, смотрящий на него с каждой следующей страницы. И даже сейчас, когда Исин перелистывает страницы книги, он понимает, что в детской нелюбви именно к этой книге есть рациональное зерно.

Чжан Исин открыл книгу на первой титульной странице, где с одной стороны было выведено большими буквами «Оле-Лукойе», а с другой изображен сам главный герой. По мнению художника он был непропорционально вытянутым и худым. На голове его всегда была шляпа, отбрасывающая тень на глаза-бусинки. Из-под неё торчали кудрявые волосы, закрывающие уши. И в целом, Оле-Лукойе выглядел на картинках весьма добрым и внушающим доверие, несмотря на угловатые черты лица. Однако, если присмотреться, можно было заметить, что на всех иллюстрациях лицо главного героя статично и эти глазки-бусинки смотрят прямо на тебя, от чего по спине бегут мурашки. Чем больше Исин вглядывался в Оле-Лукойе, тем лучше он понимал свой детский страх не только перед этим персонажем, но и перед книгой с иллюстрациями.

При любой другой ситуации Исин бы просто поставил книгу на полку и спокойно отправился готовиться ко сну, однако незнакомец назвавший себя Оле-Лукойе как-то сам собой возникал в памяти, пробуждая интерес к давно забытой сказке. Именно поэтому Чжан положил книгу на кровать, чтобы прочитать её перед сном.

Исин мог убеждать себя сколько угодно в том, что произошедшее прошлой ночью, было всего лишь его сном на фоне детских воспоминаний. Он мог избавиться от следов на полу, мог придумать объяснение тому, что когда он проснулся, телефон все так же был в его руках. Однако было такое чувство, совсем слабое ощущение, щекочущее сознание, будто бы все было взаправду.

Перед сном Чжан закрыл все двери и окна на первом этаже, несколько раз проверил дом, убедился, что на второй этаж невозможно залезть и только после этого пошел спать.

Ночь в этих местах налетала стремительно. Небо подергивалось плотной тканью, пропитанной чернильными разводами. Словно рассыпанный бисер, звезды покатились к горизонту. Здесь они были невыносимо яркими, что даже в глазах рябило, стоило поднять их к небу.

Свежий воздух сочился сквозь приоткрытое окно. Исин укутавшись в летнее одеяло, поджимая ноги, чтобы пятки не торчали с очень уж маленькой кровати, тихо посапывал в обнимку с книгой. Сквозь неестественную тишину сельской местности и тихое поскрипывание рамы пробился еще один звук. Еле слышному шуршанию Исин не придал значение, лишь перевернулся на другой бок, но вот глухой хлопок заставил его встрепенуться. Парень распахнул глаза, приподнимаясь на локтях, чтобы обозреть комнату. Источником звука была упавшая на пол книга, за которой сонный Исин тут же потянулся, чтобы убрать её на тумбочку, однако стоило ему наклониться, как он осознал, что грохот продолжается и идет откуда-то снизу.

«Послышалось, наверное», - решил юноша и снова опустил голову на подушку. Послышалось. Только звон посуды откуда-то из кухни говорил совершенно об обратном.