Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Минсок глянул на часы. Было давно за полдень. Кажется, это новый рекорд. Лухан определенно делает успехи. Сегодня ему на целый час дольше удалось продержаться без катастроф и порчи имущества. Стоит отметить этот день в календаре.

***

В Зале Суда царила привычная тишина, и от нее полумрак помещения становился темнее. Тени обретали насыщенный черный цвет, воздух уплотнялся. Было непривычно душно и тяжело дышать.

Минсок обреченно сидел в кресле посреди Зала и неотрывно смотрел на бездыханное тело своего брата, ощущая на своих плечах тяжесть последствий. Сложно было в такой ситуации остаться объективным. Минсок все время задавался вопросом о том, правильно ли он поступил. Был ли это единственный возможный и верный выход. Он просто не мог не сомневаться в своих решениях, когда дело касалось близких ему людей. Будь на месте Чондэ кто-то другой, Минсок бы вряд ли стал колебаться. Это очень удручало. Из-за происходящего Минсок не чувствовал себя компетентным, и это касалось не только дальнейшей судьбы брата, но и всех принятых решений. Если он поступает правильно, то почему он сомневается? Если сомневаться нормально, то почему раньше у него не было сомнений?

Минсок сомневался в себе и постоянно возвращался к одному и тому же вопросу. Правильно ли он поступил? Только как бы он не старался в этом разобраться, он понимал только одно: для близких ты никогда не желаешь «правильного» или «справедливого» исхода, для них желаешь только «лучшего». Потому Минсок и не мог быть компетентен в вопросах, касающихся близких ему людей. Он становился эгоистом и слишком потакал своим и чужим прихотям. В итоге все сложилось именно так и виноват в этом Минсок, потому что позволил этому случиться. И разве он мог смириться с таким исходом? Разве мог позволить себе потерять единственного родного человека?

«Теперь мы точно квиты» - крутилась в голове фраза, сказанная Чондэ. Она все повторялась и повторялась, как заезженная пластинка. Она должна была успокоить Минсока, но он прекрасно понимал, что ни черта они не квиты. И дело тут вовсе не в том, кто кого убил и за что. Не в злости и не в обиде даже. Минсок оставил все это в прошлом, единственный, кто никак не мог это забыть, был Чондэ.

Раньше Минсоку казалось, что Чондэ делал это специально. Будто издеваясь, постоянно напоминал о случившемся. Однако теперь стало понятно, что это было вовсе не ради того, чтобы показать собственное превосходство или что-то еще. Он винил себя за случившееся, раскаивался, и просто не мог позволить себе забыть об этом. Он не позволял себе забывать ни об одной ошибке, совершенной им. Это была какая-то особая степень мазохизма, постоянно истязать себя таким образом. Возможно мазохизм у них в семье был наследственным, потому что никак иначе нельзя было объяснить, почему Минсок продолжал смотреть на бездыханное тело брата. Зрелище не доставляло ему удовольствия.

Бледная кожа Чондэ вдруг озарилась светом, который шел откуда-то изнутри. Со стороны это выглядело так, будто в воздушный шарик просунули маленькую светящуюся лампочку. Источник света был один, он медленно перемещался внутри грудной клетки, пытаясь отыскать выход наружу. С одной стороны, это было захватывающее зрелище. Минсок любил наблюдать за перемещениями этого маленького светящегося шарика. Его свет пробивался сквозь испещренную паутиной вен и артерий кожу, иногда наталкиваясь на внутренние органы, которые казались стеклянными, а тело начинало походить на хрупкую, искусно сделанную анатомическую куклу. С другой же стороны, все это казалось невероятно пугающим, особенно когда Минсок поднимал взгляд чуть выше и, всматриваясь в знакомое лицо, вспоминал, что все это происходит с его братом. Чондэ остекленевшими глазами смотрел в потолок, а на его побелевших приоткрытых губах застыл последний вздох.

Минсок смотрел на своего брата и никак не мог примириться с мыслью, что это конец. Этот факт просто не укладывался в его голове. После стольких лет казалось совсем невозможным то, что Чондэ умирает. И не потому, что он не мог, а потому что Минсок уже не знал, как можно жить дальше без него. Слишком долго они были вместе. Слишком, чтобы было легко отпустить. Чондэ настолько плотно вошел в его жизнь, в его быт, что площадь пустоты, которую он оставлял после своего ухода, была слишком велика.

Кажется, Минсок начинал понимать, что чувствует Исин. Можно забыть о Чондэ, но избавиться от пустоты его отсутствия просто невозможно. Сейчас, когда собственное решение коснулось и его, Минсок понял, что был слишком жесток и безразличен. Ему казалось, что он готов к такому исходу и способен совладать со своими чувствами, но он просто не был. Это не так легко, как ему казалось. Он подложил Исину огромную свинью. Минсок не просто проделал в жизни Исина огромную дыру, он еще заставил забыть о причинах ее появления.